Ольга сильно разволновалась и, как всегда, проглядела картошку. Тобишь основательно подпалила: фирменное блюдо — чипсы-уголёк.
Откупориваю вилкой «долину». Наливаю в бокал — Овчаловой. Она не пьёт, она смакует:
— Никогда не пробовала. Хорошее вино. Мне очень нравится.
Это она так издевается: прикидывается дурочкой и несёт чушь. Или приятную лесть. От которой любой ОН, схававший её слова за умытую гривну, надувается от самообожания. Киса же тайно получает удовольствие от непроходимой мужской тупости.
Ладно: один-один.
Ещё есть сэм и рябина на коньяке.
Много дымим.
— Мальчики, говорите, што произошло?
— Ничего.
— Но я же ВИЖУ!
Молчим. Долго молчим. А, ладно, сама напросилась.
— Ты новости смотришь?
— Смотрю. А при чём…
— Вчера русские в Югославии зубки показали: «автопробег» на полтыщи кэмэ. А мировые войны традиционно на Балканах начинаются.
— А-а-а, — она игриво улыбается, — а я-то думала…
— Нам на военке сегодня так и сказали, — перебивает Слон, — если ШТО, мы вас ЗАВТРА кидаем на взвода, а тех, кто только полгода — на экипажи.
Ольга с ужасом смотрит на Серёгу, дошло-таки: ТО, ЧТО МОЖЕТ ПРОИЗОЙТИ — РЕАЛЬНО.
Я одеваю дежурную улыбочку. Я расслаблен, уткнулся локтями в стол. И всем своим нездорово трезвым видом показываю: ерунда это всё, за Серёгу переживать не стоит.
— Киса, да не бойся ты за Серёгу. Если ШТО-ТО случится, он и в танк сесть не успеет.
Она с надеждой смотрит на меня: не въезжает. Она слышит — чувствует? — уверенность в моём голосе и успокаивается:
— Да-да, в танк не успеет. Это хорошо.
Улыбаюсь:
— Если ШТО-ТО случится, то можно даже о соли и спичках не волноваться.
— Да-да, не волноваться…
— Это же хорошо?
— Хорошо?.. А, да-да, хорошо…
— Вот и ладненько. Есть предложение: давайте выпьем за поколение, которому не нужно больше ни о чём беспокоиться! Это ж наконец коммунизм какой-то: не нужно ни о чём беспокоиться! Мне это нравится!!
…а при коммунизме всё будет заебись, он наступит скоро — надо только подождать…
— Мы будем вечны! — Слон счастлив, Слон хохочет. — Да пошли они все на хуй! Я не буду воевать за эту страну. Мне здесь нечего защищать! Мы будем вечны!
Будем.
Я смотрю на пятнистое счастье.
Военная кафедра: сборище пятнистых придурков и офицеров-даунов. Раскалённый плац: май и асфальт.
— Ковалёв, все идут нормально, один ты не в ногу!
— Товарищ майор, а он иноходец.
— Шакилов, отставить разговорчики в строю!
— Так-с, кто нам ответит што такое время «Ч»… Нет желающих? Курсант Ковалёв!
— Я!
— Расскажите нам, што такое время «Ч».
— Затрудняюсь ответить, товарищ майор!
— Отлично, Ковалёв, отлично, это «двоечка». Придёшь, пересдашь. Шакилов!
— Я!
— Мы вас внимательно слушаем, Шакилов. Што такое время «Ч»?
— Это «двоечка», товарищ майор!
— Молодец, Шакилов, молодец. Придешь вместе с Ковалёвым… Што? Никто не знает? Слушайте и запоминайте: время «Ч» — это момент, когда кокошки вашего самого быстрого солдата провисают над первой траншеей противника! Запомнили?! Ковалёв!
— Я!
— Што такое время «Ч»?
— Это когда кокошки моего самого быс…
— Идиот! Ты ещё вздумай мне такое на экзамене ляпнуть! Всем: учебник «Тактика, часть два. Рота, батальон», страницы 46 — 57! Готовьтесь! На следующем занятии проведу опрос.
— Слушайте внимательно, товарищи курсанты, штоб потом не говорили, што я не говорил. На следующее занятие взять с собой карандаши и резинки — будем рисовать роту в обороне.
— А какие карандаши, товарищ майор?
— Для вас персонально, Ковалёв, напомню: цветные.
— А резинки?
— Шакилов, вы же не в борделе!
— Бля, ну и начадили! Хоть топор вешай! Мне срочно нужно натянуть резинку. На голову. И не надо пошлых взглядов, дайте мне противогаз! — Кабан уходит на свежий воздух: курить на лестничную площадку.
— Я это, мне посетить заведение… — поднимаюсь, замечаю недоумение хозяйки. — Ну-у, Ольга, на офис мне надо. В сортир, короче.
Ага, вроде поняла, а то я уже собрался подробно осветить все технологические тонкости мочеиспускания у мальчиков.
Унитаз и ванна в одном комплекте — совмещённая изба-читальня — терпеть не могу! Особенно, когда наблюдается отсутствие уровня в сливном бачке. Опять СУКИ воду отключили.