Вова, сиренево-фиолетовый как свежий утопленник, смотрит на мистера Хила и шепчет мне в ухо:
— А у меня их два.
Потом блаженно жмурит глаза и с довольной улыбкой вперемешку добавляет:
— Прикольно.
Вполне.
ОН уколол себя в бедро канцелярской кнопкой. Интересно, откуда в кармане кнопка? ОН сделал это, чтобы полнее прочувствовать боль. Но полнее не получилось: боли не было, чувств тоже. ЕГО слегка покачивало. Как и всех в вагоне.
«Проспект Гагарина» остался за кормой. Путь к выходу преграждало коровоподобное существо предположительно женского полу, огромное и толстое. Сразу видно: много денег выкинуто на косметику, шмотки и личного парикмахера. Интересно, как ЭТО в метро попало? Ностальгия по безвременно почившей юности? Или хозяева жизни собираются сделать подземку престижным видом транспорта? Неужто муж бросил? Нашёл себе молодую: и перед партнёрами не стыдно, и собеседница интересная, и минет делает обалденно, не в пример лучше…
ОН, стараясь быть предельно вежливым, слегка наклонился:
— Вы на следующей выходите?
— От тебя воняет! Мальчик, нужно чистить зубы! Тебя — што? — мама не учила?!
Сказано громко, с расчётом донести содержание до слабослышащих даунов с законопаченными ушами, которых везут в соседнем вагоне. В другой электричке. На параллельной ветке.
— От тебя воняет! Мальчик, нужно чистить зубы! Тебя — што? — мама не учила?!
Девочки заржали — оранжевые канарейки-мутанты после лоботомии: отсутствие вторичных половых признаков, неистребимая любовь к чупа-чупсам.
Мужичок перевернул страницу и облизнул губы.
ОН улыбнулся. Так улыбаются акулы, которым плюнули на плавник — почти в душу.
— От тебя воняет! Мальчик, нужно чистить зубы! Тебя — што? — мама не учила?! — существо, о женском естестве которого можно смутно догадываться по наличию юбки на толстых ляжках, самоуверенно двигало челюстями.
ОН отрешился от всего мерзкого, глупого и пахнущего ментолом.
Существо жевало «Орбит без сахара» и страдало от дискомфорта: прокладка натирала кожу на внутренней стороне бедра — там, где нельзя колоть канцелярскими кнопками.
ОН слушал себя, от этого становилось легче.
Только себя.
Вкрадчивый голосок, которому хотелось верить как теплу материнской груди.
Нежный шёпот:
…раны заживают долго
тебе придётся ненавидеть меня
и смотреть в разбитое окно
сплёвывая тошноту
утреннего похмелья
и если кто-нибудь
скажет тебе что это стихи
можешь смело отлить на мою могилу
мне будет всё равно
я буду спокоен
я буду знать что ты
веришь в меня
УДАР. ГНОЙНИК, КОНЦЕНТРАТ, НЕ-НА-ВИ… СССТЬ — ПРУЖИНА РАЗВЕ
пусть даже изглоданного
червями
пусть даже мои гениталии пахнут землёй
тебе придётся любить меня
срывая лакированным ногтём
РНУЛАСЬ, СТРУНА ЛОПНУЛА,
НЕ-НА-ВИ… СССТЬ — СЕЛЬ (не удержать!..)
ГРЯЗЬ ГРЯЗЬ ГРЯЗЬ ГРЯЗЬГРЯЗЬГРЯЗЬГРЯЗЬГРЯЗЬ
коричневую корку запёкшейся крови
всё будет заново
мы будем опять
а если нет?..
я буду?..
опять…
и тебе придётся ненавидеть меня.
ОНА больше не стояла на пути. Лежала. ОН аккуратно обогнул умиротворённое тело и вышел.
И обернулся:
— За совет спасибо: зубы обязательно почищу. Спасибо за совет. Спасибо. И вам, сударыня, от меня небольшой, фф-м, советик: вы бы сходили к стоматологу, а? Передние вставить-то надо, да? А то как-то…
Двери сомкнулись.
Фф-фммм.
ОН по-голливудски обнажил дёсна.
ОНА проглотила — привычка, знаете ли! — три резца и зарыдала.
Мужчина в шляпе невозмутимо читал Пелевина.
Солнце затерялось под облаками. Кто-то под, кто-то над — подумалось. Захотелось выпить. ОН зашёл в аптеку и купил чекуш. И выпил в четыре глотка. Не отходя от кассы.
Кассета с AMON TOBIN. Тема «Deo». Погромче. Он любил ретро. А кто ж его не любит?! У молодых ни слуху, ни гибкости в артритных от рождения пальцах — не музыка, а диатез на палочке.
Правая рука пахла мятой.
Моя правая рука.
ЭПИЛОГ
Всем положено умереть, навеки замолчать, и уже никогда ничего не хотеть. После бойни должна наступить полнейшая тишина, да и вправду всё затихает, кроме птиц.
Бар забит до отказа студентами: MTV, дешёвое пиво и вино на разлив в пол-литровые кружки — это привлекает. Мне всегда нравилось в «Данилке».