— А представляешь, что когда-нибудь по телевизору скажут: «Дорогие женщины, покупайте для себя подгузники!»
— Нет, — засмеялся я, — лучше пускай на экране возникнет такая красавица, как Любовь Орлова, и скажет: «Раньше я в Такие дни просто истекала, а теперь хожу сухая…»
— Перестань хамить! — обиделась моя любимая жена. — Такого, к счастью, быть не может.
Мы помирились, но через четверть века оказалось, что в нас тогда бурлил дух предвидения. Вы меня понимаете?
Молока у Клавы было достаточно, и она кормила ребеночка сама.
Мы любовались ею, как богородицей, и Клава совсем не стеснялась, хоть своего мужа Колю стеснялась и гнала.
Часов в шесть вечера случился странный визит.
Перед нашим домом остановился грязный, помятый, я бы сказал, несчастный автомобиль, он был похож на большого породистого пса, скажем, ньюфаундленда, покинутого хозяевами и прибившегося к стае бродячих дворняжек.
Из автомобиля вышел широкий бритоголовый негр в белой майке с надписью по-английски, которую я понял: «Висконсине кий университет». Он намеревался войти в наш подъезд, но увидел меня у окна и знаком приказал мне открыть окно. Не знаю почему, но я подчинился его жесту, и негр спросил меня:
— Здесь проживает госпожа Стадницкая и ее семейство?
— А что вам нужно? — осторожно спросил я. Хотя в те дни, тридцать лет назад, преступность была куда ниже уровнем и в нашем городе она ограничивалась пьяными драками, все же в негре я чувствовал нечто тревожное.
— Мне нужно иметь беседу и предупредить об опасности, — сказал негр.
— Сообщите через меня, — сказал я. — Я передам.
— Я должен сделать это лично, доннерветер! — возразил негр.
Не знаю, что за озорство напало на меня, но клянусь, что оно никак не указывает на мои расистские склонности.
— Скажите, а какой марки ваш автомобиль? — спросил я.
Негр опешил от моего вопроса и сказал:
— Это «роллс-ройс», любой нормальный человек поймет это с первого взгляда.
— Стыдно, молодой человек, — сказал я, — такую ценную вещь следует содержать в порядке. И если вы не можете помыть такую ценную машину, как я могу доверять вам в других вопросах?
— Вы категорически неправы, — возразил негр, — вы не представляете, по каким буеракам я вынужден был добираться до этого дома.
— Эй! — донесся до нас женский крик. Негр резко обернулся.
— Годдам! — воскликнул он, прыгнул в машину, которая не сразу завелась, тогда как по улице, прихрамывая, к нам бежала высокая худая рыжая женщина, размахивая полосатой милицейской дубинкой.
Наконец машина завелась и рванула с места. Женщина встала на ее пути, милицейским жестом подняв жезл, чтобы остановить движение, но негр не послушался женщину, а поехал прямо на нее.
И в этот момент вся эта картинка растворилась перед моими глазами, будто все это привиделось.
— Ты их видела? — спросил я Нианилу.
— Кого видела? — спросила Нианила, которая накрывала на стол.
— А Может, ты их слышала? — спросил я.
— Закрой окно, — сказал моя жена.
Если она не видела и не слышала этого конфликта, подумал я, то нет смысла пересказывать его содержание. Она же все равно не поверит.
Больше никаких событий до самой ночи не происходило.
Мы легли спать как обычно, и сначала я крепко заснул, ибо не жаловался в те годы на бессонницу, будучи мужчиной в самом соку жизни. Это теперь, уйдя на пенсию, я провожу ночи без сна и в тревогах.
Ночью мне слышались всевозможные стуки и перезвон, более того, мне снилось, а может, мерещилось сквозь дремоту, как звезды говорят друг с другом, передавая зашифрованные сообщения.
Я проснулся утром ровно в семь тридцать от шума.
Обычно именно в это время начинают работу жестянщики этажом ниже, но так как была суббота, то шума не должно было быть. Что меня и разбудило. То есть мой организм не ждал шума, но шум был, хотя другого типа, нежели обычно.
Шум доносился из-за стены, от соседей, в нем можно было различить человеческие крики различного тембра, удары, звон посуды — мы с женой вскочили. В окно лилось утреннее солнце, разноголосо верещали и свиристели птички, на деревьях распускались листочки, и среди этих приятных сердцу звуков и пения резким диссонансом выделялись крики от соседей.