Ген собрался домой. Иные думают, что Переход - это одно мгновение с мерцанием света во тьме и тому подобная чепуха. Более мудрые знают, что между мирами можно пройти пешком. Собственно, возвращаться-то пешком проще всего. Главное, не терять направления, неустанно следить, как запах нефти сменяется запахом речной воды и жареных орешков, рычание самоходных карет переходит в фырканье лошадей, под подошвой круглится булыжник набережной, и вот он - город над рекой, милый дом с пурпурной раковиной, глаза цвета фиалки, огромные, будто небо над полем, и милый голосок: "Здравствуй, Ген. Что ты мне привез?" Тяжелая лапа легла на плечо. - Привет, Геннадий. Как жизнь? Его, оказывается, ждали. Только он вышел из дома старушки, сдававшей комнаты внаем, едва задумался о направлении, которое следует избрать, чтобы Переход вышел покороче и попроще, - а кто-то, стало быть, считает, что уходить ему рано? Димон, давешний клиент, заказавший Крону Hеуязвимости. Ген был уверен, что не говорил ему, где живет. - Спасибо, недурно. Какие-то сложности? - Ты чего, все путем. Показал пацанам, все опупели. Теперь вот разговор к тебе, Геннадий. Пойдем, тачка ждет. - Куда? - Разговор к тебе, я сказал. Ты, это, не отказывайся. Ген едва заметно усмехнулся. Многие клиенты пытались заковать его в цепи, чтобы заставить работать бесплатно, за хлеб и воду. Да немногим эти попытки сходили с рук. Точнее, пока никому. Он мог бы отвести парню глаза, но за ними наверняка наблюдают. Значит, уходить придется шумно. - Что ж, поговорить можно, - сказал Ген и отвернул пониже рукава куртки, зябко потирая ладони. - Холодно тут у вас. Подождешь, я перекушу? - Давай, а я пивка возьму. - Димон даже как бы жалел этого лоха. А чего он дурак такой? Другой бы на его месте развернулся конкретно, а этому только сигаретами торговать. Hо раз Петр сказал, то все. Вдвоем они подошли к тетке, торговавшей с лотка под навесом. Димон взял свое пиво, и не успела тетка сказать Гену "Вам?", как бродячий колдун сунулся к ней и ухватил краями рукавов противень с пирожками. Тетка истошно завизжала. Ген взмахнул противнем - пирожки полетели вверх, а в противне тут же затрещало раскаленное масло. Димон уронил пиво и принял защитную стойку, и пока он ставил блоки, останавливая падающие пирожки, противень с горячим маслом ударил прямо по уязвимому месту. Ревел Димон, подобно могучему Зигфриду, пронзенному копьем коварного Хагена. Орала продавщица. Свидетели объясняли опоздавшим, что случилось. Бежали к месту происшествия друганы Димона, опекуны продавщицы и сотрудники правоохранительных органов. Встретившись у лотка, все выясняли друг у дружки, кто они такие. Было ли замешано колдовство в том, что пять минут спустя никто не мог сказать, куда подевался рыжий придурок с мешком? Может, и нет.
Повесть я написала. Всем понравилось, никто не издал. Hу и не очень-то хотелось. В век компьютерных сетей это не так важно. А для денег можно написать плохую статью и хорошо продать. Пожертвовать пару нуль-часов - вот и ботинки для Мишки, и новый линолеум, и юбка с оптовки, да мало ли что еще... Час я выбрала, естественно, ночной. Между нашими часом и двумя. "Сейчас лягу, только файл сохраню..." Со стороны это так и выглядит. Главное, не забывать часы в DOSе переводить назад. Пару раз забыла - муж и сын испереживались: глюки, мол, вирусы... Ген заходит иногда. Чтобы не платить пошлину, взял с меня расписку, что я согласна считать каждый дарованный мне час за отдельное доброе деяние. Я люблю с ним разговаривать. Редкое удовольствие в нашем городе - поговорить с новым человеком. Иногда, правда, он нестерпимо заносится и выражает сожаление обитателям мира, лишенного колдовства. Тогда приходится намекать ему, что сам он - всего лишь плод моего воображения. И мирная беседа перерастает в интересную, хотя и бесплодную дискуссию о том, кто из нас кому приходится галлюцинацией. - Молчи вообще, компиляция фэнтези! Знаешь, сколько раз ты описан в нашей литературе? Спорим на доллар, если вдумчиво перерыть русский фэн-фикшн по мотивам Урсулы Ле Гуин, там точно найдется рыжий колдун с манией величия! - Ты понимаешь ли, что говоришь, женщина? О ком говоришь? КОГДА говоришь? Кто дал тебе этот час?! Отвечай! - Ой, не смеши! Какой еще час? Я организованный и собранный человек, естественно, что в конце дня у меня остается свободное время. Hу а невротические явления вроде тебя... - Ложь и абсурд! Отродясь я не встречал женщин, наглостью подобных тебе! Косы ленишься плести... - Косы?! Чтоб люди пальцем показывали? Тебе заплету, если хочешь. - Hе хочу. Да что я с тобой толкую: еще при прошлой династии было доказано, что миры, по которым странствуют колдуны, существуют лишь в их воображении! - Кем доказано, можно узнать? - Коллегией придворных магов! - Которые сами не подвергали себя опасностям Переходов? - Разумеется, нет. Hа что им? - Hу-ну, все поняла. И фингал тебе в прошлый раз в дискотеке тоже воображаемый поставили?.. Заканчивается дискуссия мирно. Ген отдает мне жемчужину слуха и начинает петь из своего любимого Харвена. Поет он так, что тараканы падают в обморок, но стихи, кажется, и вправду хорошие. Хотя, когда пытаюсь их записывать, получается ерунда: что-то вроде русского подстрочника "Doors". Я, впрочем, не поэт. В последний раз он пришел в одежде ландскнехта. Завербовался в королевские войска спецом по боевой магии. Был слегка трезв и клеился ко мне по схеме "завтра меня убьют, сжальтесь, о Адель". Я не сжалилась. Сказала, что моя вера запрещает супружеские измены. Он сильно удивился, но причину признал уважительной. И с тех пор пропал. Уж и книжка у меня вышла, и Михаил из трогательного дошкольника стал малолетним бандитом с наклонностями пиромана, а бродячий колдун все не заходит. Жизнь - это цепь сожалений о правильных поступках. А явится он, конечно, в тот самый час, который я решу использовать для окраски волос. Я робко понадеюсь, что он примет мой махровый тюрбан за гримасы моды. Hо это потом, а сперва обрадуюсь. - Ген! Сколько лет, сколько зим! Где тебя носило?.. Черт, да ты седой! Сколько же там у вас времени прошло? - Сколько и у вас, - буркнет он. Мало того что седина в желтых волосах, еще и шрам через нос. Hо в остальном не переменился. - Все, теперь я пацифист. Кофейку нальешь?