– У меня, к сожалению, нет сына, – заметил полковник, усаживаясь за стол напротив Фогеля.
– Не пета, у меня всё равно нет точери, – дядюшка Шварцвальд горестно развёл руками. – Но вы же понимаете, Арнольд Мортимер это совсем не то, что Арнольд Шварцвальд. Человек с фамилией Шварцвальд никогда не станет чемпионом в этой стране. Может быть, в Иллинойсе. Но не в Калифорнии, не в Канзасе, не в Луизиане. Я был в разных штатах, и мне нигде не давали победить. Томпсон, Харди… Победу давали им. А Харди на самом деле Гардье, лягушатник. Мне тоже предлагали новое имя, например, Джо Форрестол. И тогда я бы стал чемпионом Мериленда. Но вы знаете, что я им сказал. Я сказал, что человек должен оставаться самим собой даже в Мериленде.
На протяжении этой патетической речи дядюшка Шварцвальд не забывал подавать на стол судки, салатницы, соусницы и маслёнки, а на финальной фразе водрузил посреди стола необъятное блюдо с ещё шипящими ломтями жареной свинины. К этому лёгкому завтраку были также поданы полуметровые кружки с пивом. Кон Бертельс потёр руки, плотоядно улыбаясь, и первым вонзил свою вилку в брызнувший соком кусок на сковороде.
Завтракать в таверне было принято молча, не отвлекаясь на комплименты и светские анекдоты. Наконец, тяжело отдуваясь, Кон Бертельс отодвинулся от стола и сказал:
– Мистер Фогель, наверно, вы хотите что-то рассказать полковнику?
– Наверно, хочу, – Фогель снял шляпу и вытер салфеткой губы, щёки и лоб. – Сигару?
– Нет, спасибо.
– Не отказывайтесь, не отказывайтесь, полковник, – посоветовал Кон Бертельс, протягивая руку к деревянной шкатулке, которую раскрыл на столе инспектор Фогель и в которой лежали шоколадного цвета сигары с красно-золотыми ярлычками. – Что может быть лучше контрабандной сигары?
– Только трубка, – сказал полковник и достал из кармана трубку и кисет.
– Такие сигары, наверно, никак не дешевле сорока центов за штуку. Да, инспектор? – поинтересовался Кон Бертельс.
– Понятия не имею, – инспектор Фогель пожал плечами. – Сам я их не курю, поэтому и не покупаю, А эту шкатулку держу только для бесед с важными людьми.
– Шкатулка, как я понимаю, является собственностью агентства? – усмехнулся полковник Мортимер.
– Не столько собственностью, сколько орудием, – ответил инспектор Фогель. – Итак, полковник, насколько я знаю, вы интересовались судьбой некоего Санчо Переса. Вы даже посещали его в тюрьме Аламогордо.
– Ну что вы, – полковник выпустил облако дыма, – в этой тюрьме не приняты посещения. Да, я был там. Имел тёплую встречу с капитаном Монтесаром. Он убедил меня, что Санчо Перес, судьбой которого я действительно давно интересуюсь, содержится в надлежащих условиях и вполне способен прожить те четыре года, которые ему остались до выхода на свободу. Но, как я слышал, кто-то выпустил его досрочно?
– Да. Кто-то. Полагаю, вы догадываетесь, кто именно.
– Догадываюсь. Тот, кому он нужен. Могу ли я узнать, каким именно способом был совершён побег? Подкоп? Перепиленные решётки? Или подкупленные часовые?
– Динамит, – сказал инспектор Фогель. – Сообщники подорвали стену крепости, и Санчо бежал через пролом. Нетрудно сделать вывод, что сообщники были хорошо осведомлены о местонахождении Переса.
– Что вам известно о принятых мерах? Монтесар послал людей в погоню?
– Нет. Он счёл за лучшее не рисковать своими людьми, потому что следы Санчо и его сообщников вели на запад. Монтесар не хочет сталкиваться с апачами.
– А Санчо, значит, апачей не боится?
– Вот именно об этом я и хотел с вами поговорить, – сказал инспектор Фогель. – Давайте пройдём ко мне в комнату, я вам кое-что покажу. Конрад, позаботься о том, чтобы нам не мешали.
Кон Бертельс приложил два пальца к виску.
В комнате, где расположился инспектор Фогель, стояла солдатская складная кровать, под которой полковник заметил дорожный саквояж, болотные сапога и длинное ружьё в чёрном замшевом чехле.
– Хотите в свободное время поохотиться? – спросил полковник. – Кон знает места в горах, где пасутся большероги[28]. Вы можете привезти в Нью-Йорк завидный трофей Фогель, ничего не отвечая, вытянул саквояж из-под кровати, а ружье, наоборот, затолкал поглубже. Достал пухлый конверт размером с половину газетного листа, а из конверта извлёк листок с портретом Эль Индио.
– Думаю, эта личность вам знакома.
– Заочно. Но мы начали разговор о другой личности, – напомнил полковник.
Сейчас, когда его не отвлекала вкусная, хоть и тяжёлая еда, он мог внимательно рассмотреть собеседника. Инспектор Фогель был сухощавым и загорелым, его узко посаженные, серые водянистые глаза казались выгоревшими на солнце. Брови и ресницы были тонкими и светлыми, отчего лицо его, выскобленное бритвой, выглядело неприлично голым. Он снял шляпу и плащ, небрежно бросил их на кровать и остался в белоснежной сорочке со стоячим воротничком и полосатых брюках на подтяжках. Если пару минут назад он выглядел бродягой, то теперь перед полковником верхом на стуле сидел энергичный городской чиновник.
Инспектор Фогель щёлкнул пальцем по изображению Индио.
– Полагаю, мне не надо рассказывать вам, что между этими двумя личностями имеется определённая связь.
– Какая связь? – спросил полковник. – Какая связь может быть между двумя заключёнными, если они сидят не просто в разных камерах, а в разных тюрьмах?
– Если мы коснёмся их прошлого, то увидим, что между ними была очень тесная личная связь, – монотонным голосом начал инспектор Фогель. – Санчо Перес и Фредерик Гривс были работниками на ранчо Натаниэля Гривса в Оклахоме. После пожара на ранчо они исчезли, убив помощника шерифа. Они же, как считается, совершили поджог дома своего хозяина, а также попытались убить и ограбить его. В дальнейшем они были неразлучны на протяжении почти десяти лет преступной деятельности. Показания многочисленных свидетелей позволяют сделать вывод, что эти двое, Гривс и Перес, полностью доверяют друг другу и все делают сообща.
– Сообща сели в тюрьму и сообща её покинули, – кивнул полковник.
– Вот именно, – назидательно поднял палец инспектор Фогель, не уловив иронии. – На первый взгляд кажется, что это примитивная уголовная шайка. Но последние события заставляют взглянуть на их союз несколько иначе. Вы сами отметили, что они не могли между собой сообщаться, поскольку находились в разных тюрьмах. Значит, на свободе оставался кто-то третий, неизвестный нам, кто и позаботился об их освобождении.
Он вертел в руках портрет Индио, аккуратно перебирая кончиками пальцев по краям листка и не касаясь самого рисунка. Наверно, ждал от полковника каких-то слов, но полковник Мортимер молчал.
– Могу я взглянуть на портрет поближе? – вдруг спросил полковник и, взяв листок, заглянул на его оборотную сторону, после чего сразу же вернул. – Странно. Почему нью-йоркское агентство пользуется услугами чикагской типографии?
Инспектор Фогель отложил листок на кровать поверх плаща, рисунком вниз, и сказал извиняющимся тоном:
– Раскроем карты, полковник. Я из агентства Пинкертона, но это не принято объявлять громогласно. Здесь я выполняю поручение группы сенаторов. Об этом тоже не стоит сообщать Конраду.
– Хорошо, – сказал полковник. – Я не из агентства. И я здесь не выполняю ничьих поручений.
– Мне известно, чем вы зарабатываете на жизнь. В каком-то смысле мы с вами коллеги.
– Допустим.
– Итак, мистер Мортимер, Конрад наверняка посвятил вас в суть моих расспросов. Я спрашивал о вас, и не услышал ничего предосудительного. Должен признаться, что знаю о вас не только со слов ваших друзей. Случай, которым я занимаюсь, потребовал некоторых исторических изысканий. Например, мне пришлось порыться в архивах Канзасской армии.
Он остановился, изучающе глядя на полковника, но не дождался никакой реакции и спросил:
– Вы ведь участвовали в боевых действиях в Канзасе и Миссури?
– Не думаю, что это отражено в моём послужном списке, – ответил полковник. – Я также не думаю, что вы можете быть с ним знакомы.
– О том, где вы были в период с 61-го по 65-й год, я знаю от шерифа. Не осуждайте Уоткинса. Он ведь тоже ветеран, как и вы. Рассказывая о ваших заслугах, он не мог умолчать о том, что когда-то вы были противниками. Это заставило меня встретиться с вами. Потому что предмет нашего разговора будет вам хорошо знаком. Если, конечно, вы не откажетесь от этого разговора…
28
Большерог – или бигхорн, или рэм – один из самых крупных горных баранов Северной Америки: длина тела полтора метра, высота в плечах – метр, вес до 160 кг, диаметр спирали рога – 45 см.