Так вот, вопрос «чего вам подогнать на бедность» было задавать не комильфо. Типа неприлично со страшной силой и ваще оскорбление. А что у них в ентих оранжереях дурацких растёт, ну, чтоб понять, чего подгонять — неизвестно. Так что в итоге матерящийся как орк-мастеровой Фан связывался с коллегой из Коллегии и трындел на зачаровательно-алхимические темы. Полсотни дрейков с меня содрал, кровопийца зелёный! Но, при этом, ближе к вечеру я знал, что «у жлоба-Архимага не выпросишь», то есть — есть. А что — «было бы неплохо, почтенный коллега, но увы…».
Список «увы» был отрадно велик, но переть лютые деревья или мхи было лень. Совсем там трава — как-то несолидно смотрится и не соответствует моему черножопому величию. Так что остановился я на относительно компактном, полезном, да и общедоступном в наших краях фигусе. Фигус этот носил ядовое название хакльлоу, в молодом возрасте рос как трава, но впоследствии обзаводился стволом до метра, с раскидистой ботвой поверх этого ствола-бочонка. Неплохое тонизирующее, ну и вообще — дофигища полезных свойств. Но, как и практически всё на острове — автохтонен. А вне Вварденфелла — не деревенел, то есть не плодоносил, и в итоге и нахрен засыхал. Тусовался этот фигус на просторах Грезленда. Довольно странной области на востоке острова, куда Красная Гора постоянно чихала пеплом и постоянно напоминала о своём присутствии, а регион был, несмотря ни на что — зелёным и живым. Но странной жизнью, тот же сложновыговариваемый хакльлоу практически нигде, кроме Грезленда, не встречался и был одним из основных источников торговли эшлендеров. Они, оказывается, ещё и торговали, а не только разбойничали, милые данмеры.
Ну и я, уже вечером, бодро занимался выковыриванием рассады, упихиванием её в двемерский горшок (для солидности) и матерными попытками всучить этот гербарий сфере — ну не самому же мне его переть! Он тяжёлый и неудобный, между прочим! То есть дух-сфера тягать-то была и не против, но криворукий он, паразит… А уж когда с самыми добрыми намерениями использовал магию огня, чтобы удержать горшок…
— Так жить нельзя, с этим надо что-то делать, — веско постановил осыпанный пеплом фигуса я.
— Прости, старший, — винился дух. — Я как лучше хотел…
— Да понятно, — отмахнулся я. — Ладно, с утра вернёмся, сам горшок попру, — принял я логичное и самоотверженное решение. — И нехрен ржать! — рявкнул я на втихую хрюкающую мертвечину.
Мертвечина бузить не стала, но хрюкать не прекратила, так что у меня даже появилось желание его нахрен развеять. Но, к сожалению, у нас с этой антикварной сволочью именно взаимоотношения, так что подобный «аргумент дискуссии» — явно не вариант. А реально жаль — нашёл над чем и кем ржать, причём хамски черновластительски!
Но я превозмог, а на следующее утро, в обнимку с горшком с фигусом, совершил прыжок с Грейзленда. Появился я, целый-живой и с фигусом, над уже знакомой горой. И матерясь, стал накладывать на себя защиты и обереги. Матерясь, потому что этот гребучий горшок сбросил «пёрышко», да и вообще все неартефактные колдунства нахрен развеялись. То есть, я с полусотенкилограммовым горшком, на ветру, на метле… И руки заняты, как понятно. Причём обереги на этот подлючий сорняк надо накладывать в первую очередь, а то помрёт, скотина такая…
— Анас, хорош глазеть! — буркнул я призванному двоедушнику, благо этот процесс был отработан, завязан на расовую особенность и не требовал отвлечения.
В смысле, призыв Анаса и бурчание, и то и то, само собой.
— Да, знатно тебя раскорячило, — не особо глумливо покачал башкой умертвий.
— Ты метлу, блин, поправь в куда надо, а не ясенпеньствуй! — возмущался я.
А то мой летательный посох с некислым набалдашником, конечно, не падал. Но в Глотке Мира, как обзывали Скайрим норды, постоянно дули подлючие ветра (холодные, чтоб их!), а уж на высоте — совсем звиздец. А управлять им я, «раскоряченный» между кучей задач, не мог. Просить сферу… Ну, с ними всегда есть неприятно отличная от нуля вероятность, что спалит нахер. С лучшими намереньями, мда.