Она родила. Мальчика. Практически все деньги, которые были в загашнике, ушли на съём квартиры, приобретение детских принадлежностей, и на кое-какие мелочи для себя, так, что на дальнейшее существование у неё оставались практически копейки. Прошло три месяца с момента рождения Никиты, так она назвала мальчика, а ситуация с финансами всё больше усложнялась. Она стала экономить даже на расходе воды, что впрочем, не весьма получалось, так как вещи сына нуждались в постоянной стирке. Она пыталась найти работу и нанять няню. Но всё было тщетно. Все её старания хоть как-то продержаться без посторонней помощи были сведены к нулю. Настал день, когда она, несмотря на всю свою озлобленность на своего бывшего шефа, решилась позвонить ему, и попросить помощи. О, наивная простота! Бывший шеф, а по совместительству и бывший любовник, уже напрочь забыл о её существовании. Чего она хотела добиться, да практически ничего: немного материальной помощи, и его протекцию для получения работы. Вот и всё, чего она хотела.
Разговаривая по телефону, они просто сильно разругались. Светлана была в полном отчаянии. Он был последней надеждой. Она уже не сдерживала себя, а просто зарылась лицом в подушку, и громко, навзрыд ревела. Никита, описавшись, уже минут десять кричал. Только вдоволь наревевшись, Света обратила внимание на сына. Сначала она с минуту безучастно на него смотрела, затем она стала что-то про себя непонятное бормотать. Встала, подошла к сыну, и стала выговаривать ему, словно он был в чём-то виноват, что все беды только из-за него. У неё была хорошая работа, было много различных связей в деловых кругах, был, наконец, любовник и главное деньги, а теперь что? Теперь родив Никиту, она осталась без всего. Так она стояла над ним, выговаривая ему всё это, затем взяла детскую подушечку, и со словами «да замолчишь же ты, наконец», с силой надавила ему на лицо. Только когда мальчик замолчал, она убрала подушку с его лица. Никита не дышал. Света в истерике стала трясти его, кричать, всё было бесполезно – Никита умер. Света была в панике. Она завернула мальчика в его одеяльце, оделась сама, взяла тело на руки, вышла из дома и побежала куда глаза глядят. В себя пришла, только очутившись на каком-то пустыре. Она огляделась. Аккуратно положила малыша под какой-то куст, растущий недалеко от дороги, ещё раз осмотрелась вокруг, встала, и пошла домой. Дома она зачем-то собрала кое-какие Никитины вещи, пришла снова на тот же пустырь и положила свёрток рядом с трупиком, как будто ему могло что-то пригодиться. Голова не соображала. Она находилась словно в какой-то прострации. Мысли путались. Её одолевали разные чувства: это были и чувства огромной тяжести бремени убийцы; это были чувства сожаления о содеянном; это были чувства – непонятно какие чувства, но от них было так совестно и так противно на душе, что впору было самой в петлю лезть; а самое главное, и самое противное, было в том, что она ощущала себя свободной, свободной от всего: от сына, от обязанностей, от семьи, от общества с его моралью, она свободна полностью, и делать теперь может всё, что угодно. Мосты были сожжены.
3.
Утром следующего дня не слишком ещё старый пенсионер, делая каждодневную утреннюю пробежку, в парке недалеко от своего дома, случайно наткнулся на странный пакет с детскими вещами и свёрток, в который был аккуратно завёрнут маленький трупик мальчика. Уже на третий день оперативная группа милиции смогла арестовать мать убиенного младенца, обнаружив её дома, в невменяемом, пьяном виде. Ей оказалась некая Светлана Борисовна Бездомная, которая, немного придя в себя, без лишних отговорок, призналась в убийстве собственного сына.
Её поместили в следственный изолятор, в одиночную камеру. Тюрьма. Если ещё неделю назад, кто сказал Светлане Борисовне, что она будет сидеть в тюрьме, она бы рассмеялась ему прямо в лицо. Где она, и где тюрьма? Вещи, ещё совсем недавно казавшиеся несовместимыми, теперь в одночасье определили её судьбу на ближайшие несколько лет. И что теперь? А теперь ничего, то есть совсем ничего. Не нужно беспокоиться ни о жилье, ни о пище, ни об одежде, ни даже о работе, да практически ни о чём. Всё это, и даже больше, будет предоставлено государством. Теперь остаётся только сидеть и ждать. Ждать суда, приговора, пересылки, и, наконец, своего места в колонии. Всё так просто. Только за этой кажущейся простотой скрываются тысячи покалеченных судеб, жизней, многие из них на свободу уже не вернутся, многие – вернутся, только назад, в тюрьму. Но, как бы то не было, это всё печально, только такая картина вырисовывалась на данном этапе жизненного пути Светланы Борисовны.