Как и следовало ожидать, огромного успеха предприятие не заимело. Садиться в такой транспорт многие брезговали. Воротили нос, морщились, с презрением оглядывали всю конструкцию и после, уже отвернувшись, небрежно взмахивали рукой, словно пытались отогнать от себя назойливую муху. Это значило одно – никаких денег с этого клиента не заработать.
Мама вошла в комнату.
Шмыгая носом, быстро перебирая ногами и держась за щёку, она добрела до стула между постелями детей, устроенными прямо на полу.
Сейчас ей было обидно, грустно, ненавистно. Сейчас она была полна разочарований, главным из которых считала свой брак.
Женщину не волновало, как чувствуют себя дети, не волновало и то, хотят ли они выслушать родную мать. Сейчас ей нужно было лишь одно – выговориться.
– Всё слышали, да? Сами виноваты. Никакого толка от вас. По хозяйству не помогаете, письмо не учите, вырастите, как этот вот – неудачниками. Лишние рты, зла на вас нет!
Несколько секунд она сидела в тишине.
– За ум бы пора браться. На себе тащить вас никто не будет. Даже не мечтайте, что он что-то сделает для вас. Куда ему. Всё, что он может – это руки распускать, выродок.
Терпение кончилась, мать разрыдалась, поспешно встала и вышла из комнатушки, громко хлопнув дверью.
Брат и сестра остались одни.
Глава II
Хуже погоды и не придумаешь.
Ещё каких-то десять минут назад глаза радовались представшей перед ними красоте. Солнце, хоть и было ранне-весенним, но при отсутствии ветра и облачности прогрело землю и воздух так хорошо, что этот день вполне мог бы сойти за летний. Птицы нежились в тёплых лучах, щебетали и напевали серенады друг другу, красуясь, играя, изредка спускаясь на землю, чтобы поклевать жуков и червячков, тоже наконец дождавшихся своей поры и потихоньку вылезавших из щелей и норок.
Всё было хорошо. Если бы не одно но.
В один момент налетел шквальный пронизывающий ветер, несущий крупные, размером с небольшие виноградины, капли дождя. Холодные и тяжёлые – они с грохотом обрушивались на импровизированный козырёк брички, скапливались на нём и миниатюрным водопадом обрушивались вниз через щели и дыры, которые появились, кажется, уже с четверть века назад.
Весь этот водный поток лился прямиком на начинавшую лысеть макушку отца семейства. Тот словно не обращал внимания и лишь изредка фыркал, сдувая уже совсем наглые струи воды, раздражающие его больше других.
Он очень торопился. За прошедшие с закрытия фабрики два года это был один из немногих дней, когда ему повезло с работой – недавно к нему обратился местный помещик и попросил забрать на загородном складе несколько посылок и развести их по адресам. Платил с лихвой, но что важнее – обещал при успехе в этом задании взять его на постоянную работу.
Именно поэтому ни дождь, ни ветер, ни что бы то ни было ещё сейчас не волновали папу сына и дочери, за этот период изрядно похудевших и не раз переболевших различными недугами от нехватки витаминов и нормального питания.
Он гнал лошадь, которая выглядела куда здоровее любого из его семьи, что-то приговаривал, а дорога впереди всё чаще затуманивалась грёзами о безбедном будущем.
– Давай милая, давай, – приговаривал он, – откормлю тебя, вымою, вычешу. Будешь у меня самой лучшей лошадкой, кормилица ты моя дорогая.
Дорога впереди уже вовсе пропала, а вместо этого в глазах сменялись картинки: как в дорогом сюртуке он похлопывает свою лошадку, запрягая её в новую крытую повозку, от которой прямо пахло новизной; как он, важный и сердитый, приходит домой, отчитывает жену, потому что та не приготовила ужин, хотя погреб и кладовка полнились всевозможными продуктами; жена всё извиняется и спешит на кухне, звеня фарфоровой посудой, расставляя её на атласную скатерть; как дети приезжают домой в гости из города, так как в престижной академии, где они учились, дали каникулы.
Папа всё представлял и представлял и никак не мог понять, что же так скрипит и постукивает, отвлекая его от столь важных мыслей. Приходя в себя от мечт, поглотивших его, он наконец понял, что колесо его брички уже практически отвалилось. Отец семейства резко дёрнул поводья, громко крикнул, но как раз в этот момент колесо отлетело в сторону, а бричка накренилась так сильно, что по траектории на всей скорости слетела с моста, разбив хлипкое деревянное ограждение.
Лошадь не смогла удержать ни бричку, которая повисла в воздухе, таща её за собой, ни отца, чудом успевшего уцепиться за поводья. Она упиралась, стучала копытами, громко ржала и пыхтела, но сорвалась.
Внизу громко шумела река Каменка. Её исток находился в близлежащих горах и извергал мощный поток ледяной воды, который на всём своём пути вынужден был огибать, обтачивать и переворачивать мелкую гальку, небольшие камни и крупные валуны. Словом, сложно было сказать, чего в этой реке было больше – камней или воды.