Но мои попытки понять, а что мешает заключённым ввалить люлей охране, получили ответ до того, как я додумался до чего-то толкового. Негритянка (хотя скорее метиска, да и волосы не столь «проволочно-афризированы», насколько я знаю) хриплым, негромким, но различимым голосом пробормотала:
— А что нам мешает сбежать?
На это ближайший имперец противно ухмыльнулся и даже сделал жест в сторону борта: «мол, вали на все четыре стороны, я не против». Но промолчал. А ответил уже знакомый мне вонючий котолюдь.
— Да беги, дуррра, — оскалился он. — Мы — в Морровинде.
— И что? — подбоченилась негритянка, выставив вперёд довольно аппетитную, хоть и грязную, грудь.
— Данмеры, — бросил кошак недобрый взгляд на непричёмистого меня, — практикуют рабство.
— В Империи Септимов?! — аж вылупила глаза темнокожая.
— А им похер, — недобро скалился кошак. — Там, — махнул он лапой в сторону причала, — нас зарегистрируют, оформят. И придётся лишь отработать долг, который на нас навесили, — фыркнул он. — А там, — махнул он лапой на просторы, — ты просто рабыня. Навсегда. И это если очень повезёт.
— А если нет?
— Жертва даэдра или аэдра, — равнодушно пробасил имперец. — Так что противиться Имперскому Правосудию — не в ваших интересах.
Вот, блин, попал, оценил я. Судя по рожам и мордам внимательно прислушивающихся заключённых — не я один так подумал. Но они хотя бы знали, куда их везут, блин.
И потопала эта толпа по мосткам на берег. Где обнаружился сбитый из грубых досок стол, за котором сидел имперец в каком-то… бабкином халате. Коричневый такой, цвета выдержанного говнеца, бесформенный балахон. И морда противная и плешивая такая. У стола стоял какой-то сундучок, подмигивающий искорками явно не отражённого света. И стояли пара обломов в стальных, сияющих на солнце имперских доспехах. Причём один из типов — котолюдь.
А в десятке метров стояла группа народу, вроде как богато, судя по пёстрым цветам, одетая. В основном — данмеры, но и не только. А я хоть примерно посмотрел, как выглядит моя раса. Черти натуральные, только рогов не хватает. Лицо — череп, обтянутый серо-чёрной кожей. Причём нечеловеческих пропорций, выступающая, длинная челюсть, сильно выступающие скулы. И здоровенные глазищи с алой радужкой.
Пока я разглядывал чертей натуральных, имперец в бабкином халате невнятно что-то пробормотал и стал тыкать в пленников. Требовал назвать имя, после чего объявлял преступление и… цену. И из расфуфыренной толпы находились покупатели. Причём не раба, как я понял. А именно «отработка долга», хотя разница не столь велика. Кто-то в крестьяне, кто-то — в шахту. А кто-то и в бордель. Впрочем, в отличие от жалобно сморщившейся жёлтой эльфийки, негритянка философски пожала плечами. Видно, тем и занималась или не против нового опыта.
— Ты! — тыкнул в меня чин. — Да, ты! Подойди!
Эммм… и что говорить-то, вразвалочку направился я к чину. И тут к столу подошёл стражник с корабля и забормотал ему на ухо.
Морда чина принимало выражение тотального охеревания. Он перебегал взглядом с меня на бумаги, потом на стражника.
— Да вы йобнулись! — наконец рявкнул он. — Как, разрази тебя Акатош — неучтённый?! Откуда?!
— Да мы откуда знаем?! — рявкнул страж. — Появился, лядь! В плавании, в клетке!
— Прямо в клетке? — заинтересовался чин, да и я уши навострил.
— В ней! Пробовали допросить — права качал, орал… ну и упал немного. С лестницы, — сделал невинную рожу имперец.
А у меня очень зачесались кулаки и ноги. Вот прям звиздец как этому уроду ввалить захотелось! Но я с собой справился.
— Вот же даэдровщина! — оценил чин. — А мне-то что делать? По бумагам его нет! — потыкал он в список.
— Так у нас тоже нет!
— За что тебя? — брезгливо, но с интересом, обратился он ко мне.
А я насмотревшись на расфуфыренную толпу, задрал острый подбородок, сделал надменную (ну, я надеюсь) морду и процедил сквозь губу.
— Потому что мудаки! — ткнул я в покрасневшего корабельного. — И чуть не убили! Я преступлений НЕ СОВЕРШАЛ! — рявкнул я.
— А на корабле как оказался?!
— А я откуда знаю?! Проснулся там! И чуть не прибили!
— Даэдровщина… знаешь что, — задумался чин, перебирая бумаги. — Вали-ка ты.
— Это… — нахмурился корабельный.
— А что ты предлагаешь? Придумать ему преступление, капитан?
— Если капитану будет угодно, — не удержал язык я, — могу ему свернуть шею. А что? Вполне преступление.
— Да… — покраснел имперец, злобно на меня зыркая.