И тощий я какой, оценил я. Так-то ушастые, заметные в клетках, тоже щачлами обширными похвастаться не могут, да и пузами. Но у меня какое-то запределье скелетное. Хотя, если вспомнить игрушку — вроде как видовое у данмеров это. Так что будем считать, что норма.
Ну ладно, в общем — разобрались. Я в какой-то плавучей перевозке. Это ни хера не тюрьма. Потому что в кубе полутора метров просто сдохнешь вскоре, из-за скрюченности. Это именно перевозка куда-то.
Рабы? Ну вот чёрт знает, может, и так. Но возникает вопрос: меня «допрашивали». Рабов, вроде как, не допрашивают, ну, теоретически.
Далее, военнопленные или преступники… тут в общем-то, похрен. В скуренных, вроде бы, никаких конвенций нет. Так что, что военнопленный, что преступник — пофиг. И вот везут, в достаточно скотских условиях — клетки в два ряда, вплотную друг к другу. И допросы, после которых…
Так, ну будем считать, что попал, потянулся я. Как-то по этому поводу психовать, после творящегося вокруг, глупо. Не тут творящегося, а там.
И в игрушку, в разгар гражданской войны с местными… Хм, а вот, наверное, нет, дошло до меня.
Дело в том, что тройка ушастых, с жёлто-золотой кожурой, были этими, альтернативами. Хер знает, не помню я, как их. Из доминиона, видимо. И в клетках. Что-то это «безоговорочное нагибание» не напоминает, хотя варианты, конечно, есть.
И что за дичь!!! — завопил бунтующий мозг, пытаясь впасть в истерику.
Пара ударов башкой о деревянные прутья вызвали: вспышки боли, несколько матерных пожеланий, но панику остановили. Блин, отличное средство, но лучше не привыкать — башка и так болит.
Так, спрашивать узников на тему «что вокруг творится?» я пока не буду, решил я. Надо немного прийти в себя и… поспать, с удивлением прислушался я к внутренним ощущениям. Ну, вариант, вообще-то, не худший. Поспать, да и попробовать с заключёнными пообщаться. А то вот окажется, что нас везут вешать или ещё что-то типа того. Так я узнаю, и не засну. И повешусь, как дурак, испсиховавшийся и невыспавшийся. Так что лучше посплю, зашебуршал я, стараясь пристроиться так, чтобы многочисленные ушибы не особо мешали.
И, несмотря на боль от ушибов и лютую вонь, всё же заснул. Снилась, правда, какая-то феерическая дичь. То есть сном-то этот бред назвать сложно: чернота и занудный, противный, скрипящий голосёнка. Вроде бы старческий, но скрежещущий, как и у меня. И вот этот голосёнка хрен знает сколько времени скрежетал: «Интересно-интересно! А это как?! Вот ведь идиоты!» — ну и прочее подобное. Это вместо приличного сна, да хоть какого-нибудь из местных долбанутых богов. Или демонов там — я как-то ни хрена не понимал, в чём между ними разница. Да и не помнил толком, если начистоту.
А проснулся я от стука, который издала деревянная решетчатая дверь, ударившись о другую такую же. В темницу проникал солнечный свет в открытый в потолке люк, к которому вела деревянная лестница. А между клетками ходили парочка дуболомов, в доспехах с явно проглядывающей римской традицией. Тыкали в двери каким-то жезлом, те открывались.
— Выбирайтесь, даэдрова сыть! — подал голос один из дуболомов.
— Мы у Морровинда, вас ждёт прекрасная новая жизнь! — заржал второй.
А я стал судорожно вспоминать. Так, Скурим, который Скайрим, вроде как на побережье. А вот в… относительно недалеко — Морровинд. И между ними остров, названия которого я не помню. Но важно другое: во время игры в Скайрим Морровинда, по сути, не было. Пустошь, засыпанная пеплом. И вряд ли нас в неё привезли: какой-то бред для казни, везти толпу народа морем, выкинуть в пепельной пустыне… Так что, похоже, мы ДО событий, происходящих в скуренных свитках. А вот сам Морровинд… блин, я и Скурим-то не помню толком! А в Мору играл чёрте когда, черте как… Ждал мода, который на скайримовский движок перенесёт Моровинд и всю историю — было бы интересно. Но не помню, блин, не черта!
А я что? Поверил, что я в игре? Ну, а что делать-то ещё? Когда ты черножопый ельф, вокруг всякие фурри и эльфы — или верить и жить, или орать: вы не настоящие! Насколько настоящие окружающие — хрен знает. Но побаливающее всё тонко намекает, что даже если вокруг глюки — всё равно бить будут больно.
Так что вылез я из клетки, потянулся. И любовался видовой несправедливостью во всей красе: мне было нормально, потянулся и стою. Кошколюди — тоже пофиг, вылезли и стоят. Ушастые других видов — довольно быстро, хоть и не сразу, размялись-отдуплились. А вот люди крючились и корчились. А этим… аргонианам, кажется, было совсем худо: стоят буквой «зю» и шипят страдальчески. Вообще, занятно — морда ящериная, а мимика есть, вполне понятная и человеческая.
— На выход, уроды! — рявкнул один из одоспешенных.
И оба имперца, ну как я понимаю, поднялись по лестнице. Ни черта не понимаю — выпустили из клеток и забили? И что-то мне не нравятся взгляды, которые на меня бросают окружающие. Судя по их виду — хотят бить, возможно даже ногами. За что — непонятно, но у меня и так много всего болит, пока мне хватит.
И сиганул я к лестнице, пока окружающие не перешли от взглядов к делу. Взобрался буквально молнией, мимоходом порадовавшись прекрасной физической форме дрищавого себя. Выскочил на палубу и замер.
Дело в том, что судно, в котором нас перевозили, было не больше двадцати метров длинной. Ну это ладно, да и объясняет клетки — хрен бы толпа внизу в этой скорлупке какие-то более-менее вменяемые помещения получила. Просто нет места. Далее, я увидел фигурно-ажурную кормовую надстройку, к которой вела лестница. И что-то у меня отбитые детали очень характерно заныли, при виде этой лестницы. Видимо, отсюда я и навернулся, а вот об эту мачту — долбанулся башкой. А жизнь на Земле — приглючилась ударенному? Да нет, не меньший, а скорее больший бред, чем очнуться в игрушке.
Но это всё промелькнуло мимо сознания в секунду. А вот на что я залип — так это вид на берег. Деревянная пристань, каменные и деревянные дома в пару этажей, это всё херня. А вот растения… таких растений нет и не могло быть на Земле. Бочкообразные, диаметром в полметра синие стебли синей травы. Зелёно-красная, причём не сезонно, листва разлапистых деревьев, с ломаными линиями веток. В общем, это было ЧУЖОЕ, не земное.
Но вот с учётом графики — очень напоминало картинки из игры. И да, пепельной пустыни нет, а значит, остров жив, и до событий Скурима сколько-то времени есть, мимоходом отметил я.
А вообще — странные у меня какие-то реакции. Неправильные. Я — вообще-то, я?
А ни хрена, по обдумыванию понял я. Тело — другое, а чёрт знает, какие отличия от нормального человека у черножопых остроухих. И довольно скудная реакция на окружающую невозможную пиздецому — вполне может быть реакцией этого тела. Что и к лучшему, наверное. В себе бы я, скорее всего, впал в бешенство. И меня бы прибили ещё в трюме.
А пока я пялился на местную флору (какая-то фауна копошилась, но не высовывалась, что, наверное, к лучшему), из трюма вылазили узники. И кучковались рядом с люком. И блин, тут имперцев в броне — четыре рыла. Странно, задумался я.
Но мои попытки понять, а что мешает заключённым ввалить люлей охране, получили ответ до того, как я додумался до чего-то толкового. Негритянка (хотя скорее метиска, да и волосы не столь «проволочно-афризированы», насколько я знаю) хриплым, негромким, но различимым голосом пробормотала:
— А что нам мешает сбежать?
На это ближайший имперец противно ухмыльнулся и даже сделал жест в сторону борта: «мол, вали на все четыре стороны, я не против». Но промолчал. А ответил уже знакомый мне вонючий котолюдь.
— Да беги, дуррра, — оскалился он. — Мы — в Морровинде.
— И что? — подбоченилась негритянка, выставив вперёд довольно аппетитную, хоть и грязную, грудь.
— Данмеры, — бросил кошак недобрый взгляд на непричёмистого меня, — практикуют рабство.