И, в предрассветных сумерках потопал вдоль реки, тихонько хихикая. В общем — не так уж и соврал.
Прошёлся вдоль реки до пригорода. Полюбовался на тройку гигантских блох в отдалении — как на них перемещаются, чтоб не в кашу, всё равно не понимаю!
Ну и выбрал на бережку более-менее спокойное и свободное место, призвав духа. Тот явился, деловито облетел округу, вернулся ко мне, упёр дохлые руки в дохлые бока, вопросив:
— И нахрена мы тут, Рарил?
— Тренироваться, — миролюбиво ответил я.
— Мы мистицизмом собирались заниматься, — напомнил мертвечина.
— Я помню, — погордился я замечательной памятью.
— Первое из используемых учениками заклинание школы Мистицизма — «вижу живое», — занудным тоном выдал Анас.
— А тут живого мало? — отпарировал я. — И, кстати, а как это с оперированием всякими энергиями связано?
— Напрямую. Чтобы оперировать «всякими энергиями», нужно разбираться, чем оперируешь. В данном случае — видеть. И развитие зрения при практике — непременное условие! И живого тут хватает, — признал некрохрыч. — Но что за нездоровый трудоголизм? Какого даэдра ты попёрся за город?!
— С тобой в романтической обстановке пообщаться, — огрызнулся я, а пока Анас щёлкал призрачным клювом, продолжил. — Ты же слышал, что эта стукачка пансионная какому-то имперцу докладывала.
— Ну да. И что? — пожал призрачными плечами мертвечина.
— Не хочу под их присмотром жить!
— Не хочешь — живи без присмотра, — махнул костяшкой некрохрыч. — Денег, вроде, хватает. Сколько, кстати? — заинтересовался он.
— Не знаю, — признался я.
— Бестолочь!
— Но шесть сотен, не меньше! Может, больше…
— Вот я и говорю — бестолочь! Будешь возвращаться — посмотри дома поприличнее на окраине. Может, сдаёт кто, а на природе и вправду тренироваться проще. Виденье — фигня, а вот зачарование точно лучше тут.
— А почему?
— А потому, что у тебя основная школа — разрушение! А тут хоть убежать есть куда, если ты своими кривыми руками сотворишь огненную бомбу!
— Аргумент, — признал я. — Ладно, давай заниматься.
— Слушай.
Попарил мне некрохрыч мозг, хорошо без философии, ну, почти. И стал я таращиться, пучить очи и вообще пыжиться. Мертвечина мои праведные усилия неконструктивно критиковала, даже стебалась противно.
Но я его дохлую персону игнорировал, очи исправно пучил, вглядываясь, желая увидеть. И часика через три увидел. Точнее, зрение залили жёлтые, зелёные, синие, красные и даже такие, для которых нет названий, светящиеся пятна.
— …с такими выпученными глазами… — изгалялась мертвечина. — Ты чего это, Рарил? — обратил внимание он на поматывающего башкой, с закрытыми ладонями рожей, меня.
— Да вижу какую-то хрень. Глаза закрыл — всё равно вижу. И спиной вижу! Как это выключить-то?! — вежливо поинтересовался я, которого окружающее многоцветье, да при закрытых глазах, немного напрягало.
— Мда? А что ты видишь, опиши, — заинтересовался Анас.
Я и описал, временами ноя на тему «выключите эту хрень, ничего не понимаю и вообще — раздражает!»
— Ну даже не знаю, бестолочь, или нет, — протянул, наконец, некрохрыч. — Скорее — слишком много всякой ерунды знаешь. Ты сейчас, судя по всему, видишь живое, мертвое, магию. Вдобавок, похоже, эти… электромагнитный спектр. И не глазами, а вообще. Далеко хоть? — заинтересовался он.
— Метров тридцать-пятьдесят, — жалобно простонал я. — Анас, достало это видеть, башка болит, блин!
— В общем, на будущее ограничивай своё буйное воображение, придурошный потомок. Я бы тебе заклинание дал…
— А оно есть?! Вот ты скотина! — возмутился я.
— Есть. И зачем оно?! Тебе надо развивать волю и воображение… кхм. Только волю. Прекрасный тренажёр — прекрати видеть.
— Только что придумал? — ядовито буркнул я.
— Да, — гордилась мертвечина. — Но эффективности это не отменяет!
— Досталась же скотина в духи предков, — посетовал я.
И стал стараться это многоцветье развидеть. Мало того, что башка уже серьёзно болела, так ещё и непонятно ни хрена.
И ещё через минуту развидел, почти. Ну, раз уж мучаюсь, то хоть это дурацкое живое увижу. Вроде — получилось. Спектр многоцветья сузился до салатового, да ещё можно было с чувствительностью играть. Рывками, с «промахами», но например, видеть только жучков, а не траву с деревьями.
— Полезная штука, — устало бухнулся я на траву, на что мертвечина важно покивала. — Но устал, и болит всё, — посетовал я.
— Неудивительно, — пожал Анас плечами. — Но результат — замечательный.
— Кто-то тут кряхтел — бестолочь!
— Нормальный педагогический момент!
— Запредельно сволочной некрохрыч!
— В некотором роде — да, — признала дохлятина. — Ладно, на сегодня от тебя толку в магии никакого. Отлежись и иди искать жильё. И в бордель можно сходить…
— Не хочу в бордель, — отрезал я, начав с кряхтеньем подниматься. — Хочу в койку, пожрать и почитать!
— Тоже дело. И денег достаточно, можно и в гостиницу, — напомнил мертвец. — А там и готовят.
— Ну, посмотрим, как будет, — резонно отметил я.
Посмотрел, потыркался в дома на отшибе. На меня смотрели то как на придурка, то как на гопника. И сдавать угол, кормить и ложе греть (была дамочка, вполне подходящая на вид) никто не спешил.
Ну и хрен с ним, резонно решил я. Докопался до уличного мальчишки, который за пару яблок из закупленного провианта привёл меня к таверне Восемь Тарелок. Заведовала этим заведением данмерка, Дульнея Ралаал, несмотря на дурацкое имя — вполне такая симпатичная дамочка. И тройка официанток-данмерок тоже была очень ничего. Правда, отсутствие вышибал заставило задуматься на тему «а эти девчонки — не офигенные ли бойцы и крутые маги?» Впрочем, мне же спокойнее, если так.
А за сорок дрейков в седмицу меня обязались кормить, поить, допускать в мойную и ночевать. Греть ложе не обещали, но разберёмся. И не до того пока, так что пожрал я весьма недурной пожрать, получил ключ и завалился на широкое ложе номера второго этажа.
Интерьер, кстати, был данмерским, без окон, с магическим освещением шарами, которого вполне хватало. Так что завалился я в койку, почитал до ужина, который мне доставила официантка. И завалился после него спать, Анаса не призывая. Опять ведь разнуделся бы на тему отжарить кого, а мне лень и спать охота.
10. Пикап по-данмерски
Выспался, более-менее нормально себя ощущая, ну и, что логично, применил новоопробованное умение. А то страдать от садистского педогагизма мертвечины — страдал. От своего ума палаты тоже страдал, но это мелочи. И не воспользоваться честно выстраданным? Да щазз, хренушки!
Мир вокруг меня расцвёл всякими салатовыми пятнами и линиями, поигрался я с резкостью, даже понаблюдал за припёршей мне утренний затрак данмеркой-официанкой. Натурно выяснил, что граница моего сенсорного ощущения в полусотне метров, но вот понять, что человек — это человек (ну или данмер — данмер, непринципиально), можно метров с десяти-пятнадцати. До этого расстояния виделась просто размытая антропоморфная фигура из тумана, а метров с тридцати — вообще бесформенное облако.
Сжевал я после своих испытаний бутер с сыром, решил уже было призвать мертвечину, но вспомнил — я так и не выяснил, сколько у меня денежки. А некрохрыч непременно напомнит, поглумится и вообще — нехрен ему столько радости. Так что достал я пару кошелей, мешочек от норда и принялся считать денежку, параллельно призвав Анаса.
— Приятно видеть, что даже столь дырявая память и неорганизованный мозг хоть изредка действует логично, — поздоровался дохлятина, смотря на то, как я денюжку считаю.
— Увидишь подобное зрелище ещё раз — непременно позови. Тоже полюбуюсь, — поздоровался я в ответ. — Слушай, Анас, я вот тут считаю, и пришла мне в голову мысль.
— Познакомишь меня со столь редкой и приятной гостьей? — поинтересовался некрохрыч.
— Староват ты для неё. Лучше я тебе вопрос задам, а потом ей передам, — отрезал я.