— Скажи мне еще раз, что ты меня хочешь. — Он придвинулся ближе и легонько провел пальцами по нежной коже пониже ключицы. — Я хочу, чтобы ты вспыхивала жаром каждый раз, как я прикасаюсь к тебе. Я хочу, чтобы ты стонала и цеплялась за меня, и впускала меня в себя как можно глубже, а потом еще глубже.
И жар наполнил ее жилы и заструился по телу. Язык не повиновался ей, и все, что она могла, это ответить:
— Я хочу тебя…
Она выговорила это с трудом, но Кейл ее понял.
В его глазах вспыхнуло удовлетворение, и он начал опускать ее на землю.
— Платье…
— Да плевать я хотел на это платье! — проворчал он, уложив ее в высокую траву и опустившись рядом с ней. — А ты?
— Я тоже…
Глядя в его жесткие темные глаза, она ощущала одновременно и восторг, и тревогу. Она не могла бороться с этой яростной, неумолимой силой. Она и подумать не могла, что будет заниматься любовью на траве, у ручья, в своем свадебном платье — том самом платье, которое будет на ней, когда она обменяется обетами с другим… Но она не могла — и не хотела — предотвратить того, что должно было случиться.
— Я приду в дом для гостей сегодня ночью…
Кейл понял, что она таким образом утвердила то, что с ней происходит.
— Да, — ответил он просто. — Ты придешь.
Он наклонился к ее губам. Как ни странно, после всего этого напряженного ожидания Кейл не набросился на нее, чтобы скорее утолить ненасытное желание. Он целовал ее не спеша, со вкусом — нежно заставил ее раскрыть губы, и его язык завел любовную игру с ее языком. А его руки в это время скользили по ее грудям, ощупывая их сквозь щелк платья, исследуя и поглаживая податливую выпуклость, разрушая остатки сопротивления.
Джо таяла. Она просто физически ощущала, как смягчается, как напряжение, не отпускавшее ее последние две недели, тает — и сменяется другим, новым напряжением. И вот она начала отвечать ему, медленно — но верно.
Ее рот раскрылся шире, принимая его язык глубже в себя, а между ног у нее начал разгораться огонь. Да, эта связь ни к чему не приведет, но сейчас это было не важно. Да, время и брачный контракт позаботятся о том, чтобы она оборвалась, едва успев начаться, но это тоже было не важно. Да, Джо еще никогда не вступала в связи, которые были так открыто и явно устремлены к одному лишь сексу, но и это было не важно. На самом деле, до сих пор ее сексуальный опыт был весьма ограничен из-за ее врожденной осторожности, но это было и вовсе неважно.
Сейчас, здесь, у ручья, с этим мужчиной, ничто не имело значения.
То, что она испытывала с Кейлом, было ново, пугающе и в то же время ярко и прекрасно. И это было единственным, что имело значение.
Постепенно его поцелуи изменились, сделавшись неудержимо пылкими и властными. Она не смогла сдержать стона. Его руки становились все более настойчивыми, требовательными. Соски у нее набухли и заострились.
Она вскинула руки ему на плечи. Ткань его рубашки была нагрета солнцем, а мускулы под нею двигались и переливались с каждым движением Кейла.
«И как может такое дурное дело казаться таким хорошим?» — смутно подумалось ей. Почему этот — именно этот! — мужчина может заставить ее забыть обо всем на свете — о приличиях, об ответственности, о здравом смысле? Он заставил ее забыть обо всем, кроме одного — что она его хочет.
Кейл потянул ее корсаж — теперь он сделался нетерпеливым.
— Проклятое платье! — Он завел руку ей за спину и приподнял ее с земли. — Где же тут «молния»?
Это была последняя возможность отказаться, сказать «нет». Последний шанс вернуться к благоразумию и трезвому суждению. Но шанс ускользнул, а Джо даже не попыталась воспользоваться им.
— Там нет «молнии», — прошептала она. — Там пуговицы…
Он немного отодвинулся от нее, так, чтобы заглянуть ей в лицо.
— Ну что, разорвать эту штуку к чертовой матери, или ты хочешь, чтобы я все же расстегнул их?
— Как хочешь.
Кейл приподнял и усадил ее. Ее тело было безвольным в его руках, словно у тряпичной куклы.
— Ладно, расстегну.
Глядя ей в глаза, он протянул руку ей за спину и нащупал ряд пуговиц.
— Я хочу, чтобы ты знала одну вещь, Джо. Ты можешь выйти замуж за другого, но в брачную ночь ты будешь думать обо мне.
Захваченная врасплох его голосом, охрипшим от желания, и темным пламенем, горящим в его глазах, она не могла не признать, что Кейл прав. Она внезапно осознала, что, что бы ни случилось в будущем, она всегда будет думать о нем.