— Но почему именно я? Когда в доме полно́ других слуг…
Других… слуг… Даже мысленно отношу себя к поданным. Я — никто в этом доме. Лишняя. Мне постоянно напоминают об этом и не дают забыть. Да я сама не могу…
— Гости очень важные, — женщина вновь делает акцент, — от тебя тр-р-ребуется не поднимать голову, не смотр-р-реть в их стор-р-рону, лишь пода́ть чай и ср-р-разу же удалиться. Всё ясно?!
— Ох, сколько всего и это её «р-р-р» в каждом слове…
Алисинья приподнимает одну бровь и ждёт ответа, который, впрочем, не зависит от моего искреннего желания.
— Конечно, тётушка, — вымученно улыбаюсь, а женщина вновь кривится, искажая своё лицо до неузнаваемости. Она словно страдает от невыносимой зубной боли, при появлении которой нужно срочно бежать к лекарю за помощью… но не скажу же ей это!
— Свободна, — цедит сквозь зубы.
Я по-быстрому делаю реверанс и начинаю разворачиваться, чтобы отправиться к себе, но останавливаюсь, услышав фразу, брошенную вслед:
— Ах да, Сар-р-ра, чуть не забыла! Платье надень поскр-р-ромнее…
— Как будто у меня водятся какие-то другие!
Есть только те, что остались от мамы: скромные, утончённые, для меня очень даже красивые, но для остальных старые и давным-давно вышедшие из моды.
— … и волосы собер-р-ри в хвост, чтобы не болтались в р-разные стороны. Отр-р-растила лохмотья, — тихо бубнит последние слова. — Всё, Сар-р-ра, иди уже! Голова от тебя р-разболелась.
Она машет рукой в сторону двери и показательно принимается массировать виски́, а я возвращаюсь в комнату с пониманием, что вечер только начинается.
До ужина остаётся ещё несколько часов. Прикидываю в голове план, чем скоротать долгое ожидание: освежиться, собраться, почитать.
Сначала иду в ванную и неспешно принимаю душ, наслаждаясь каждой минутой, проведённой в одиночестве. Мне нравится быть наедине с собой, так я чувствую себя в безопасности.
Затем приступаю к сборам.
Причёску решаю сделать с распущенными волосами, убрав назад только передние прядки, сцепленные заколкой. Наперекор велению герцогини. Возраст просится бунтовать… а я ведусь, чувствуя внутреннее удовлетворение от маленькой шалости. Надеюсь, эта самодеятельность мне не аукнется и останется незамеченной.
В гардеробной открываю шкаф с вещами мамы и выбираю простое домашнее платье кремового цвета с длинными рукавами, высоким вырезом и отсутствием каких-либо дополнительных украшений. Красивое, но достаточно невзрачное. Всё по запросу моей дорого́й тётушки.
Дополняю образ невзрачными серьгами и довольная собой устраиваюсь в кресле около камина, чтобы почитать конспекты и подготовиться к новой учебной неделе. Зря терять драгоценное время я не привыкла.
За изучением материала я потерялась.
Так происходит всегда, когда с головой окунаюсь в учёбу. Мне нравится учиться. Нравится погружаться в труды Высших магистров и магистров академий. Знакомиться с миром через ви́дение других людей. Более мудрых, с огромным багажом знаний и жизненного опыта. Поэтому я абсолютно не понимаю тех, кто стремится поскорее выскочить замуж и сидеть дома, занимаясь лишь подготовкой к балам, походами по салонам и прочей ненужной ерундой…
Вздрагиваю, испугавшись, когда мне на кристалл связи внезапно приходит очередной приказ от Алисиньи:
«Бегом на кухню, Сара!»
— И ведь нашла время, чтобы отправить весточку!
Я не удержалась и неприлично хихикнула, когда на секунду представила лицо тётушки и это её «Сар-р-ра», наверняка произнесённое про себя с нервным рычанием.
Удивлена, что пролетело уже несколько часов. Эх, ещё бы чуть-чуть отдохнуть, чтобы унять тянущую боль во всём теле. Очень надеюсь, что это последнее задание на сегодня… и мне удастся наконец-то побыть в тишине и спокойствии.
Откладываю учебник, перевернув раскрытой страницей на стол, чтобы не потерять место, на котором остановилась.
Последний раз гляжу на себя в зеркало, тянусь, разминая затёкшую спину, и разглаживаю несуществующие складки на платье. Ободряюще улыбаюсь своему отражению и спешу на кухню.