Теперь все как надо. Промокнуть не хочется, поэтому дождя не будет. Но момент перед самой грозой, предчувствие буйства стихии наполняет меня мощью, настраивает на нужный лад.
– Шато-Мутон Ротшильд тысяча девятьсот восемьдесят второго, – решаюсь я на эксперимент и киваю официанту. Парень улыбается и уходит.
Его лицо, продолговатое и слегка уставшее, кажется знакомым. Возможно, курьер, привезший мне пиццу прошлой субботой. Или случайный попутчик в вагоне метро. Не важно, где и как, но мы встречались – такие правила.
Терраса уютного городского кафе расположилась прямо среди колонн римского Пантеона. Отсюда отлично видно залитую светом прожекторов Эйфелеву башню. По узкому каналу неподалеку проплывает пустая гондола. Над выщербленной брусчаткой разливается музыка уличных артистов, но самих музыкантов нигде не видно.
Мимо проходит шумная компания: бывшие одноклассники, парочка коллег с прошлой работы. Они громко что-то обсуждают, смеются, но если вслушаться в их разговор, получится набор никак не связанных слов.
– Все нормально, командир? – Пашка, самый круглолицый и коренастый из всех, поднимает руку и окликает меня школьным прозвищем.
Я показываю поднятый вверх большой палец, едва сдерживая внутреннюю дрожь. Обычно я стараюсь такого не допускать. Предпочитаю мыслить и творить в одиночестве, бродя по опустевшим улицам. Но иногда прошлое не желает подчиниться, оказывается сильнее. И тогда появляются они.
Пашка смеется и догоняет остальных. Таким я его запомнил: смеющимся и компанейским. Вытираю салфеткой вспотевшие ладони и смотрю вслед другу, два года назад в последний раз уснувшему за рулем.
На миг меня отвлекает блондинка, – она опять уронила книгу.
Незнакомка с желтым зонтиком-тростью появляется перед моим столиком словно из ниоткуда, впрочем, я бы не удивился, окажись это именно так.
– Можно присесть? – улыбается она одними губами.
Я окидываю взглядом пустые столики вокруг и киваю.
– Пожалуйста.
– Спасибо.
Похоже, сегодня мне не удастся вернуть себе полный контроль, и сознание продолжит подкидывать собственные сценарии. Но сейчас меня это мало заботит, я вглядываюсь в сидящую напротив девушку, безуспешно напрягая память.
Глаза – два блюдца с крепким чаем, черты лица совершенно не примечательные, но что-то цепляет взгляд. Пропорции губ, а может излишне вздернутый острый носик? Такие девушки хороши и с незатейливым хвостиком, завязанным на скорую руку, и без капли макияжа.
«Хорошенькая, да».
– Вы извините, обычно я не подсаживаюсь к незнакомцам, – робко начинает она, от волнения крепче сжимая ручку зонта. – Меня, кстати, Светой зовут.
– Артем.
Черт, где же я ее видел? Всегда помню, что или кого однажды захотел сфотографировать, такое вот у меня профессиональное шило в заднице. А это лицо так и просится в объектив.
– Не хотите вина? – Смотрю на пыльную бутылку в руках официанта. Так себе и представлял вино сорокалетней выдержки.
– Вино утром? – Она округлила глаза в притворном ужасе. – Отличная идея!
Я заметил, как вместе со смехом в ней растворяется застенчивость. Забавно, здесь времени совсем не чувствуешь, а за плотным покрывалом туч над головой не видно неба. Но Света знает – сейчас именно утро.
Старым винам не требуется «подышать». Подношу бокал, пытаясь уловить аромат, делаю небольшой глоток. Ожидаемо, кислятина. Я никогда не пил Шато-Мутон Ротшильд, ни восемьдесят второго, ни какого-либо еще года. Мой мозг не знает этот вкус, не может воспроизвести, а значит, в моем бокале сейчас плещется дешевое пойло из супермаркета за углом.
Я мог бы не гонять официанта, сразу материализовать бокал в руке, но торопиться некуда. Сейчас хочется перебить оскомину и в ладонь ложится спелая плоть ароматного яблока. Первый укус наполняет рот сладким соком, по воздуху разливается ни с чем несравнимый аромат. Цветущий сад, яблони, домик в деревне… Как в детстве. Может, черт с ним, с этим городом? Одна лишь мысль – и мы там. Но я не уверен, что смогу взять девушку с собой, а любопытство не позволяет так быстро закончить знакомство.
Света продолжает смаковать вино. На мой фокус она не обратила ни малейшего внимания: то ли попросту не заметила, то ли незнакомец, достающий фрукты из воздуха, не кажется чем-то из ряда вон выходящим.
– Очень вкусно! – восторженно выдыхает она.
Ну хоть кому-то понравилось. Конечно, для нее здесь все реально.