– Давай вернемся к вам с Еленой, – продолжает психолог. – В прошлый раз ты говорил, что все началось после смерти твоего отца.
Я киваю.
– Хорошо. Расскажи о нем.
Я не знаю, с чего начать. На всё не хватит десятка оплаченных сеансов, поэтому начинаю с главного.
– Он был мудаком. Знаю, нехорошо так о мертвых, но это самое ёмкое описание. На мой взгляд. – Пока я думаю, что добавить, Илья терпеливо ждет. В комнате слышно лишь шелестение вентилятора, который поворачивается то ко мне, то к психологу. – Мы никогда не были друзьями. Я смотрел на своих сверстников, чьи отцы учили их ходить на лыжах, рыбачить, разбираться в машинах или просто рубились заодно в компьютерные игрушки. Знаешь, я всегда считал, что матери должны в первую очередь любить своих детей, а отцы дружить. У меня было не так.
Я беру стакан со стола и жадно глотаю теплую минералку.
– Мама вовремя поняла, с каким человеком она живет, и умыла руки. Вот только брать сына к новому мужчине в новую страну ей было неудобно, я остался с отцом. Я винил его в ее уходе, он винил меня в любви к ней. Мы всегда были виноваты, во всем! И когда ему было плохо, он уж заботился, чтобы плохо было всем вокруг, о да!
Я не смотрю на Илью, не замечаю, как становлюсь громче, в горле начинает першить.
– А плохо ему было всегда! Из-за своего характера он не мог ужиться ни в одном коллективе, его постоянно выгоняли с работы. От вечных проблем с деньгами становилось только хуже. Даже потом, когда я съехал, он мог звонить в три часа ночи и требовать, он никогда не просил, именно требовал погасить его вечные долги. На свадьбу он пришел даже без символического подарка. Лучший подарок, сказал он, что я терпел тебя все эти годы. Слово “должен” я слышал чаще своего имени: должен, должен, сука, должен! И чем старше становился, тем сволочнее, под конец разругался со всеми родственниками, даже соседи сторонились вечно злого, вечно брюзжащего… мудака. У него никогда не было друзей, и я даже не представляю, как появились мы с мамой. И даже переехав за триста километров, даже после тридцатисекундной ссоры по телефону, в ту же ночь я просыпался от кошмаров, молотя руками воздух – так хотелось заехать ему по физиономии.
– Он бил тебя? В детстве или, может, позже?
– Нет, – я вспоминаю перекошенное яростью лицо. – Но мне иногда кажется, что лучше бы бил. Главное, молча.
– Что ты почувствовал, когда узнал о смерти отца?
Мои пальцы дрожат, штаны промокли под вспотевшими ладонями.
– Сергей. Что ты почувствовал?
Зачем я здесь? Это не помогает.
– Хорошо, – сдался психолог. – Как я понял, твое поведение изменилось, это заметила Елена?
– Заметила, – я снова тянусь к минералке. – Мне не удалось выкинуть отца из головы, хотя до этого я сделал всё, чтобы выкинуть его из своей жизни. Он словно преследует меня все эти месяцы, я плохо сплю, теряю вес…
– А Елена?
– Когда мы познакомились, я мог зажечь ее… с одной искры, что ли. Вызвать улыбку даже когда хуже некуда. Но в последнее время мое состояние стало отравлять и ее. Мы закрылись. Все эти годы главной моей целью было не стать похожим на отца. Но я все просрал. Сам. Как и он.
– Она винила тебя в угасших чувствах?
– Нет, она винила себя. Что не смогла меня растормошить, достать из липкой бездны. Подтянулись и старые… проблемы. И что у нас не получилось с ребенком, и тот случай на корпоративе, когда ее поцеловал пьяный коллега. Причем я знаю, она его оттолкнула, знаю, там ничего не было и быть не могло, даже никогда не упоминал об этом! Но она не смогла себе простить. Взвалила всё это скопом, а я не смог остановить.
Мой голос ровный, искусственный. Фальшивый, как пластиковые зубы во рту. Еще одна реакция организма? Защита от перегрузок? Или мне правда хочется верить в то, что “я не смог”? Не “не пытался”, а именно “не смог”.
– Она сказала, что без неё мне разобраться будет легче. С памятью отца, с собой. Что она не помогает.
“Совсем как этот разговор”, – добавляю про себя.
– Что нам нужно побыть порознь, отдохнуть друг от друга, всю эту чушь. Но мы ведь оба знаем, что имеют в виду женщины, когда так говорят, правда? Они имеют в виду: нам лучше расстаться.
– Не стоит торопиться с выводами, время действительно расставляет по местам больше, чем нам кажется, – бубнит Илья и ерзает в кресле. Он выглядит рассеянным.