– Ну что? Поперся все-таки к прохиндеям этим? – без предисловий прошамкала бабка. Говорила она обычно медленно, не меняя интонаций, будто валериана пропитала её насквозь. – Твердила я тебе, пей мой отвар, и рассосется твой апендихс сам собой.
– Так пил, бабушка. Но болело сильно, не мог терпеть.
И он действительно терпел столько, сколько хватало мочи. До последнего надеясь на чудодейственное варево, набрал номер скорой лишь когда боль скрутила все тело в невыносимой судороге.
Несмотря на то, что Аркадий Айзеншпис брезгливо морщил нос при Бабе Тасе, старую травницу он уважал. Ещё мама говорила: «У нее все свое, натуральное, не то, что эта химия больничная. Ты держись за неё, сынок». И мужчина держался: соседка осталась единственной женщиной в жизни Аркадия, у кого он мог просить совета.
– А ну покажи, чего они там накромсали, – то ли попросила, то ли скомандовала Тася бесцветным тоном.
Аркадий Семенович продемонстрировал свежий рубец, багровеющий на бледной от нехватки солнца коже.
– Ох, наворотили, живодеры. Ну ничего, бабушка все поправит. Ты токмо за рыбкой мне сходи, сынок, да на рынок, к Гальке. У нее хорошая рыбка, муж сам коптит, по-правильному. Магазинная-то дрянью напичкана. Сходи, милок, а? У бабушки ноги больные.
Аркадий Семенович тяжело вздохнул, но стал послушно собираться.
– А я тебе отвар сейчас заварю, у меня и травки-то все с собой. Шрам твой вмиг рассосется.
***
На рынок Аркадий не поехал. Две остановки слишком далеко, он вообще не привык надолго выходить из дома. Тем более, копченую рыбу можно купить в магазине за углом, а старуха не заметит разницы.
– Наличные или карточка? – лучезарно улыбнулась кассирша лет на двадцать моложе Аркадия.
– Наличные, конечно! Карточки эти ваши, – мужчина бубнел, отсчитывая нужную сумму. – Карточка что? Нажали в банке кнопку и все – нет ваших денежек. Сначала они управляют чипами в ваших карманах, а потом заставят ставить чипы в головы. Но я-то не дурак! И наличные всегда при мне.
Улыбка медленно сползала с лица девушки. Совсем молоденькая, она ещё не научилась разговаривать с такими клиентами. Аркадий Айзеншпис был рад блеснуть хитростью в редкие моменты общения с людьми. Все они в системе, считал он, жрут фаст-фуд с ГМО и пашут на дядь, которые могут стереть их щелчком пальцев.
Но Аркадий Семенович не такой. Мама всегда говорила, что он у нее умный. Умные не пашут. Да и денег с проданной трешки в областном центре, что осталась по завещанию от тетки, на жизнь хватает.
Довольный собой мужчина полез в карман за антисептиком, который всегда брал с собой в общественные места. Тут он почувствовал нездоровое бурление внизу живота. Зря, наверное, хлебнул перед уходом бабушкиного отвара. Газы распирали брюхо, грозя разразиться позором.
– Все в порядке, дядь? – охранник обратил внимание на прислонившегося к стене мужчину, который держался за живот.
– Уже прошло, – соврал Аркадий. – В боку закололо. Я только после операции…
– Закололо? Так может у тебя там ножницы забыли? – гоготнула небритая физиономия.
Аркадий шутки не оценил.
***
В ту ночь Аркадий Семёнович плохо спал. До позднего вечера его тревожили покалывания в боку и животе, но он уже не винил отвар соседки. В редкие часы, когда Аркадию удавалось провалиться в сон, ему снились ножницы. Совсем не хирургические, почему-то швейные, с проржавевшими лезвиями, они торчали у него в боку, пока он кричал и звал маму. Но на крики являлся доктор, в маске и непроницаемых солнечных очках. Он доставал ножницы из мужчины и начинал кромсать его брюхо, как заправский портной.
Тогда Аркадий Семенович просыпался, мокрый от пота и слез. Ближе к утру он понял, что больше не выдержит этой пытки, и поплелся включать компьютер. Мужчина любил интернет, только там он мог найти правду о положении вещей в мире: заговоры правительства, одурманивание населения, козни американцев – все как на ладони. А если в интернете кто-то был не прав, Аркадий Семенович мог потратить часы и даже дни, чтобы вразумить глупца.
Глобальная сеть не подвела и в этот раз. Страдалец нашел несколько достоверных случаев, когда у пациентов действительно забывали хирургический инструмент внутри. Аркадий Семенович похолодел от собственной догадки и даже не заметил за этими мыслями, как прошла его желудочная колика.
***
– Ну точно. Есть там что-то, – прощупывая бок соседа, шепнула Тася. – А я тебе говорила.
На Аркадия Семеновича было больно смотреть. Бледнее обычного, с красными от недосыпа глазами и дрожащими губами, он уже несколько дней почти ничего не ел, отчего всегда округлые щеки сдулись, придавая сходство с голодным сенбернаром.