Прижав ладони к груди чуть понижу ключиц, Пан прикрыла глаза, скользнула чуть дальше от границы, все еще опасно на ней балансируя, и попыталась изменить окружающий мир. Подул ветер, горячий, как в пустне. удовлетворенно ухмыльнувшись, шутовка проскользнула мимо ведьмы и плечом толкнула Рискла.
- Закрой глаза, - шепнула она. - И не раскрывай их ни в коем случае! Еще лучше, ложись на землю и закрывай голову руками.
Черному хватило ума промолчать. Веки его медленно опустились, что вызвало у Пан еще одну ухмылку. Ощущение власти над людьми, которое давала магия, никогда ее не пьянило, но сейчас шутовка ощутила что-то близкое к эйфории. Власть над магами куда привлекательнее.
Все еще не отнимая рук от груди, Пан переплела пальцы и попыталась вообразить нечто действительно чудовищное. Сила канзары была ограничена человеческим воображением, но уж на последнее шутовка пожаловаться не могла. Она позволила своим мыслям течь в произвольном направлении. Эфекта своих действий Пан видеть не могла - хотя могла предположить, что происходит в реальности, но только предположить - однако судя по нервозным движениям Эйслин, действия шутовки увенчались успехом. опустив наконец руки и стиснув кулаки, Пан подкралась к ведьме со спины. Эйслин резко обернулась, защищаясь.
- Вот вхмари! - ругнулась шутовка.
Эйслин умудрилась, даже не видя, схватить Пан за ворот рубахи, и - поскольку была выше - слегка приподнять. Силы в ведьме было, по всему, немеряно, и притом неженской. На шутовку из прорезей маски уставились дикие глаза.
"Личина безликой", - всплыл в голове Пан ленивый голос Злотана. Его величество в тот момент чувствовал себя лучше обычного и изволил завтракать на природе, а точнее - в оранжерее. Пели экзотические птички, свезенные на потеху болезненного правителя Ландора со всех концов земли; особенно надрывался чейнский соловей, обладающий, надо сказать, сильным и мерзким голосом, невзрачный, и невесть за какие заслуги прозванный "королевской птицей". Злотан полулежал в огромном плетеном кресле, кутаясь, как старуха, в вязаную шаль, пил своеобычный травяной отвар, прописанный лейб-медиком и просвящал свою шутовку. Это он чрезвычайно любил: делиться своими энциклопедическими знаниями.
"Личина безликой", - вещал король, - "это, дорогая моя, одна из жемчужин нашей коллекции. Видела у Леуты такую маску, вроде фарфоровой? Классическая "volto". Кстати, она никакая не фарфоровая, а из кости какого-то давно вымершего чудовища. Чем полезна? Ну, честно сказать, я не могу вспомнить ни одного действительно полезного чара... Она увеличивает каким-то образом физическую силу человека, снимает некоторые ограничения его магичесих способностей, делает его неуязвимым для мороков и иллюзий... Что еще..."
В этот момент короля, помниться, прервал тот самый проклятущий лейб-медик, а после к этому разговору не возвращались. Теперь Пан смотрела на чар, который, вообще-то, должен был находиться в хранилище под крылышком у леди Леуты и в полной мере ощущала, что значит "увеличивает физическую силу человека". Воротник давно уже трещал, а ноги шутовки почти оторвались от земли. Совершенно отстраненно - все-таки Пан не переставала потихоньку изменять реальность, придавая ей еще более жуткий вид - шутовка подумала: а как же это маска пропала прямо из-под недреманного ока Леуты?
Шутовка добавила миру немного красного. И еще немного красного. Пульсирующие, мясистые цвета. Сон безумца. Приоткрывший один глаз Рискл заорал, и как диковинный страус из королевского птичника попытался спрятать голову в песок. Удовлетворенная реакцией благодарного зрителя, канзара подбавила еще драматизма. Эйслин наконец пробрало, она разжала пальцы и отступила, прижимая ладони к лицу, вернее - к маске. Пан решилась на простейший фокус: заставила пальцы ведьмы растечься воском. Представила, как горячие капли падают на белое платье. Эйслин купилась и наконец-то заорала от ужаса. Оправляя рубашку, Пан отступила и осторожно выскользнула в нормальный мир. Медленно заходило солнце, вечер был безмятежен, а красный закат, видный в прореху неба между стволами деревьев, обещал назавтра отличную погоду. Пан с удовлетворением отметила, что зрение пришло в норму, бросила короткий взгляд на беснующуюся ведьму и побежала к лесной опушке, как она надеялась, в верную сторону.