- Так это ведь в сказках, господин судья! В жизни все совсем-совсем не так.
В старой конюшне приятно пахло сеном и жившими когда-то тут лошадьми. В кои веки Орхидея провела ночь спокойно, закутавшись в старую попону и зарывшись в ворох сена. Разбудили ее упавшие на лицо солнечные лучи и мелодичный посвист. Циркачка нехотя приоткрыла один глаз. Цзао-лис сидел неподалеку от нее, скрестив ноги, и приводил в порядок свою шевелюру позаимствованным невесть где гребнем. Кицуне переоделся, и выглядел теперь как достойный молодой человек из хорошей судьи. Может быть, даже столичный студент и сын богатых родителей. Если не обращать внимания на радужные разводы синяков.
- Жена судьи Жэня в щедрости своей подарила тебе кое-что из своих платьев, - сообщил он, заметив, что жонглерка пошевелилась. - Еще нам принесли поесть, а я повидался с судьей и узнал кое-что полезное. Пропавшие слитки, если сложить их вместе, заняли бы три сундука и весили около сорока циней. Это немалый груз, для перевозки которого потребовались бы по меньшей мере пять ослов. Мне кажется, Као Шенг вряд ли стал бы держать украденные слитки в своем особняке. Там полно слуг, которые вечно снуют туда-сюда. Что, если бы кто-то непосвященный наткнулся в кладовой на сундуки с золотом?
- Неужели ты впрямь решил взяться за ум, а не только хныкать и жаловаться? - съехидничала девушка. - Глазам своим не верю.
- Я тоже хочу жить, - бывший лис жестом примирения вскинул обе руки вверх. - Я подумал и решил, что лучшее для меня в данный миг - держаться тебя.
- Чтобы в опасный миг снова юркнуть в кусты? - хмыкнула Орхидея, выбираясь из-под попоны и берясь за тарелку.
- Когда мы выступали на рынке, я ни разу тебя не подводил! - обиженно напомнил кицуне. - Тогда ты меня хвалила.
- Тогда у тебя были четыре лапы, длинный хвост и все твои речи сводились к тявканью и скулежу, - напомнила циркачка. - Где твоя ненаглядная кость мертвеца, кстати?
- Судья Жэнь забрал ее, - понурился Цзао. - В залог нашей верности. Обещал вернуть, как только мы справимся. Взамен мы получили вот это, - лис-оборотень бросил в девушку деревянной биркой на цепочке. - Тут написано, что мы являемся временными служащими суда Фунджоу. А помощник судьи рассказал мне, что нынешним летом Као внезапно начал большие переделки в своей загородной усадьбе. Нанял рабочих, выстроил пару павильонов над озером - и забросил строительство. Мне это кажется подозрительным, а тебе?
- Откуда мне знать, как богачи тратят свои деньги? - пожала плечами циркачка. - Те тридцать слитков серебром были самой большой суммой, которую мне доводилось держать в руках. Но поиски надо с чего-то начать. Давай навестим эту самую усадьбу. Верю, ты уже узнал, как она называется и где находится.
- Изумрудный утес, а идти туда надо по дороге от южных городских ворот до первой большой развилки с каменным указателем, - лис выглядел ужасно довольным собой. - Доедай и пойдем. Судья обещал разослать по городу стражников, чтобы сорвали со стен розыскные листы на меня. А еще, пока ты спала, в суд приходил управляющий Шенга вкупе с целой оравой рыдающих слуг и домочадцев. Они хором требовали справедливости и возмездия для преступников - то бишь нас с тобой. Так что пошевеливайся.
- Не командуй, не то хвост отрублю, - буркнула Черная Орхидея.
В новой подаренной куртке рукава оказались достаточно длинными и просторными, чтобы спрятать в них пару свинцовых шариков. Жонглерка потрясла руками, убедившись, что шарики не выпадут - а при случае она, прихватив рукава, сумеет превратить их в пару тяжелых дубинок. Цзао косился на ее приготовления с уважением.
Десятник стражи на Южных воротах, взглянув на судейские бирки с иероглифами, беспрепятственно выпустил двух молодых людей из города. Циркачка и обернувшийся человеком лис зашагали вдоль по вымощенной потрескавшимися каменными плитами дороге, минуя рисовые поля и накрытые черепичными навесами кумирни духов местности. Цзао сообразил обзавестись мягкими сандалиями и почти не хромал. Лис уверовал в свою удачу, на него напало говорливое настроение. Он желал знать все о своей спутнице - где она родилась и как выучилась жонглированию, почему до сих пор бродит с цирком, много ли было у нее дружков, не собирается ли она замуж и что намерена делать дальше со своей жизнью?
- Отстань, - беззлобно отмахнулась циркачка. - В моей судьбе не было ровным счетом ничего интересного. Мои родители держали аптеку, какое-то время их дело процветало - пока мой отец не пристрастился к вину и костям. Он задолжал всей деревне и продал мою старшую сестру в бордель, чтобы расплатиться с долгами. Следующей он собирался продать меня, но через нашу деревню проходил бродячий цирк - и я сговорилась с хозяином, что за один золотой слиток тот примет меня в труппу. Отец получил слиток, а я стала циркачкой. Ей и останусь. Я не хочу становиться ничьей супругой, мне нравится быть тем, что я есть. Когда-нибудь я умру, но с этим ничего не поделаешь. Ну, а ты? Что, ты и впрямь родился в лисьей норе?