Лисо-стих: Городская лиса
Шумный город. Столица.
Вышивки из мостов.
Кофе и булки с корицей
В форме кленовых листов.
Сопки усталые в золоте -
Это заката граница.
И ты бродишь по городу,
Рыжая словно лисица.
Волосы треплет ветер,
С запахом моря и августа.
А ты обычная ведьма,
И ты не знаешь усталости.
В витринах твое отражение.
Пахнет хлебом с корицей.
На крыше под низким небом
Поет свои песни лисица.
И зажигаются свечи,
И шелест платья по коже.
Звучит на закате песня...
Становится город моложе.
Граф и лиса
- И как это называется?
Граф Лорхо стоял, скрестив руки на груди, и грозно глядел на молодого мужчину, одетого в серый охотничий костюм - одного из егерей, как он полагал. Его собеседник, обескураженный и напуганный, сжимал в дрожащих пальцах кусок плотной темной ткани, которую он только что снял с небольшой деревянной клетки. Снял, надо сказать, резко и театрально, намереваясь произвести впечатление на хозяина земель. Произвел, что уж тут сказать.
Вся сцена происходила возле парадного крыльца графского поместья, и наблюдали ее еще как минимум десяток слуг. Что ж, у них будет, о чем поговорить. Шутка ли, егерь намеревался сделать графу довольно дорогой по местным меркам подарок, но вместо этого рисковал сейчас получить если не наказание розгами за глупую выходку, так строгий выговор точно.
- Так, - граф потер лоб и махнул рукой слугам, чтобы отправлялись по делам. - Это, значит, и есть лиса?
Взгляды мужчин были прикованы к злополучной клетке, в которой сейчас сидела миловидная девушка лет восемнадцати, одетая в зеленое крестьянское платье, светловолосая и зеленоглазая, с ажурным чепчиком на голове и кожаной сумочкой на боку.
- Да я вам клянусь, лиса была к ловушке. Вот хоть бейте, хоть пытайте, а час назад в клетке была лиса.
Егерь ожил и, сообразив, в какую ситуацию попал, начал спешно оправдываться.
- Тогда, простите, какой ежиной магией твоя лиса заменилась на вот ее?!
Граф значительно повысил голос, выказывая свое нетерпение и раздражение.
Девица в клетке выразительно кашлянула. Она вообще была на удивление спокойной, смотрела внимательно и даже немного нагло. Может, еще это смутило графа, и он вместо нового потока возмущения переключил свое внимание на нее. Пленница, словно этого и ждала, поудобнее перехватила свою сумочку, так что мужчины увидели выбитый на ней символ - дубовый лист, на фоне которого красовалась гроздь рябины.
- Ах ты ж зараза, - завопил егерь, сообразив, кто перед ним. - До чего вы додумались, а! Да отходить вас ремнем, все!
Пока егерь возмущался во всю силу своих легких, граф Лорхо пытался сообразить, как же ему теперь поступить. Девица в клетке оказалась представительницей группы так называемых «Защитников леса». Людей, так и не нашедших своего призвания в обществе, и придумавших для себя занятие, на первый взгляд даже полезное и в чем-то почетное... вот только уж слишком рьяно и не всегда по делу они им занимались.
«Защитники леса» появились в их краях еще весной. Тогда граф получил первые жалобы от охотников, что, мол, неизвестные попортили ловушки, разорили времянки, оставив на стенах послания не самого приятного содержания. «Живодеры!» это было самое лестное, что писали.
Дальше больше. «Защитники» устроили шествие по улицам города, организовали лагерь возле имения графа, как владельца земель и особенно леса с его охотничьими угодьями. Просидели почти неделю, пока не узнали, что хозяин отбыл по делам в столицу. Собираться второй раз им было или лень, или посчитали, что неперспективно. Тем более, что к тому времени стало понятно: в рядах защитников в основном подростки - любители приключений, незамужние девицы, жаждущие внимания и каких-то особых прав, да парни, не нашедшие денег на учебу, но страдавшие от безделья.
В середине лета компания перешла к партизанской войне. Они продолжили портить ловушки, выпускать пойманных зверей, не давали рубить деревья для новых огородных делянок, а заодно портили меховые вещи. Причем, когда приехавший наместник короля попытался было вразумить толпу и указал, что они и сами носят обувь и одежду из кожи зверей, «защитники» забросали его помидорами и заявили, что, мол, их-то одежда не пропитана страхом и болью, что делали ее из шкурок животных, выращенных в питомниках. Наместник плюнул и вернулся в столицу.
Граф на «защитников» внимания не обращал. Действия их не запрещались, но и официально не разрешались. Так что пойманных нарушителей он приказывал пороть (девушек просто штрафовать) и отпускать с миром, обдумывать свои поступки. Ближе к осени «защитников» стало меньше. Подростки, насытившись приключениями и убоявшись наказаний, вернулись в школы, взрослые, сообразив, что под холодным дождем охранять лес как-то некомфортно, поостудили свой пыл и попрятались по домам. Остались лишь самые стойкие. Вот как, например эта дамочка. До чего дошли - сами в клетки лезут!