Последнее, что увидела Сара — злой прищур и каменный кулак.
— Вот ты и пришла, моя дорогая… — вкрадчивый шепот Человека в маске доносится не снаружи, а изнутри. Девушка открывает глаза — вокруг красно-белый мир, наполненный заунывным бренчанием шарманки. — Я знал, что нам суждено встретиться вновь. И чтобы это случилось, ты должна собраться. Сейчас ты должна дышать, слышишь? Не прекращай дышать.
— Проваливай из моей головы, — кричит она, жмурясь и зажимая уши руками. — Убирайся сейчас же. Тебя больше нет! Тебя нет. Нет! Нет-нет-нет…
— Ну же, Сара, борись. Просто открой глаза…
— Ты меня слышишь? — голос меняется. Студентка слышит хорошо знакомую хрипотцу и чувствует на лице горячее дыхание. Вишневые сигареты. — Ради всего святого, принцесса, не отключайся!
И она бы хотела ответить, но на мир вновь опускается ночь.
К счастью, ни одна ночь не длится вечно: девушка медленно поднимает веки и тут же жмурится, ослепленная слишком яркими лампами. Белый шум отступает, и первокурсница начинает различать симфонию далеких голосов и писка техники. Этот же оркестр давал концерт после пожара в доме Морингов.
— Мёрфи… — прошептала она, дергая пальцами. Собрав остатки сил, Сара приоткрыла глаза.
Ощущения не обманули — она лежала в просторной светлой палате, обвешанная проводами, датчиками и трубками. А Мёрфи… Таким она его еще не видела: золотисто-желтые глаза, вокруг которых залегли глубокие тени, потухли, а привычная ухмылка затерялась в щетине. Его голова камнем лежала на краю постели, и, казалось, что парень даже не моргает.
— Эй… — прохрипела студентка, касаясь пульсоксиметром необычно прохладной руки. Он поднял голову и скользнул по ней пустым взглядом. — Смотришься неважно. Сигареты кончилось?
Бледное лицо, прояснилось — до Мёрфи, наконец, дошло, что она действительно говорит. Сейчас. С ним. Очнувшись, нашарил пульт и остервенело вдавил кнопку. Спустя минуту вокруг студентки уже сновали врачи и медсестры — снимали показания, совали в рот соломинку с водой, задавали бесконечно тупые вопросы и недовольно качали головами, потому что очнувшаяся оказалась еще той задирой.
Ее зовут Сара О’Нил. Ей девятнадцать лет. Она знает, что находится в больнице, но в какой именно, бесплатно угадывать не станет. Она не знает, какой сегодня день, но надеется, что либо президентский{?}[День рождения Вашингтона — федеральный праздник США, который празднуется каждый третий понедельник февраля], либо выписки.
— Так, все, хватит, — уловив настроение пациентки, зарычал Мёрфи, разгоняя идиотов в халатах из палаты. — Очевидно, что она в сознании. Еще не известно, чье яснее. Если что-то будет нужно, вас вызовут.
Девушка прикрыла глаза, наслаждаясь хрипловатым голосом, вернувшим повелительные нотки.
— Ты точно в порядке, принцесса? — прошептал он, склоняясь над кроватью, когда балаган стих. Сара благодарно посмотрела на него, слабо кивнула и раскрыла ладонь. Недолго думая, парень аккуратно забрался на кровать и вытянул ноги, пристраиваясь с краю, бережно поправляя сбившееся одеяло. — Еще воды? — Отрицательное покачивание головой. — Поесть? — Снова нет. — Может, сигаретку?
— И все же, какой сегодня день? — приподняв уголки губ, пробормотала она, сжимая потеплевшую руку. — Долго меня не было?
— Знаешь, я даже не заметил твоего отсутствия, — усмехнулся Мёрфи. Играл отлично, но девушка видела, как дрогнули длинные ресницы и поджались и без того тонкие губы. — Но если тебе нужны точные даты… Сегодня шестое февраля. Выходит, пять дней. Если подумать, всего ничего. Ты у отца в Балтиморе дольше пропадала.
— Он знает? — глаза тут же округлились и намокли: она представила, как уже немолодой мистер О’Нил, перенесший два приступа в прошлом году, вновь хватается за сердце.
— Нет-нет, — поспешил успокоить Мёрфи. — Вивиан позаботилась. Кстати, а почему она указана как доверенное лицо? Думается, мы с тобой ближе будем… Или я чего-то не знаю? — Он продолжал подшучивать, но первокурсница чувствовала, как дрожат длинные пальцы.
— Прекрати, — прошептала она, закрывая глаза. — Хватит уже меня веселить. Я жива, я в порядке. Все позади. Тебе не обязательно…
— Обязательно, — сквозь зубы процедил парень, сжимая челюсть. — Все, что с тобой случилось… моя вина. Ты едва не погибла, потому что решила помочь нам. Мне.
— Брось, Мёрфи, не перетягивай одеяло на себя, — слабо отмахнулась Сара. — Это было мое решение, и мне принимать последствия. — Поморщившись, слегка приподняла голову, укладываясь ближе. — И я предпочту больше об этом не вспоминать.
Спустя, кажется, вечность, в золотисто-желтых глазах окончательно прояснилось, а руки перестала сводить судорога. Он аккуратно привлек ее к себе и нежно коснулся пальцем пересохших губ.
— Не вздумай, — бормочет Сара в жалкой попытке отвернуться. — У меня наверняка пахнет изо рта.
Но ее не слышат. Не слушают. Он приближается и оставляет долгий горячий поцелуй.
— Какая гадость, — Мёрфи усмехается, сдувает со лба выбившуюся светлую прядку и вновь склонятся над порозовевшим лицом. — Хочу еще.
Его удалось выпроводить только к вечеру: уговоры, просьбы и мольбы не действовали — парень, которому по-хорошему тоже нужна была капельница, был намерен прописаться в ее кровати до выписки, но, по счастью, выручила прибежавшая после пар Вивиан.
За то время, что Сара успешно отыгрывала спящую некрасавицу, ребята успели узнать друг друга поближе, не раз крепко повздорить, едва не подраться, а после и вовсе подружиться.
Слушая, как Вивиан, сдабривая речь отборными матюками, объясняет Мёрфи, что пациентке нужно отдохнуть от сопливых объятий, а ещё больше — помыться, первокурсница невольно заулыбалась.
— Я вернусь утром, принцесса, идёт? — выйдя из-за ширмы, Мёрфи наклонился и оставил мягкий поцелуй на лбу. Судя по ощущениям, лоб остался единственной относительно нетронутой территорией. — У палаты будет дежурить охранник из «Подземного мира», если Купер, конечно, не доведёт его до самоубийства.
— Идёт, — коротко кивнула Сара, прощаясь. — Тогда до завтра?
— До завтра, — парень погладил ее по голове и уже было повернулся к выходу, но замер. Голос был тих, но она слышала его отовсюду. — Я порву любого, кто посмеет к тебе прикоснуться. Это больше никогда не повторится, даю слово.
Больничный оркестр стих и они остались одни. Двое на слабо освещенных подмостках под пыльным занавесом, отыгрывая одну из тех сцен, которые оставляют дурное послевкусие незавершенности.
— Да… — неслышно отозвалась девушка, понимая, что пауза затягивается, и отвернулась от застывшей фигуры, бродя безжизненным взглядом по потемневшему окну. — Это больше никогда не повторится…
Мёрфи хотел сказать что-то ещё, но дернулся и вышел.
Сара должна была что-то добавить, но только поджала губы и прикрыла глаза, силясь не завыть в подушку.
Все решения уже были приняты, а будущее — предопределено.
Комментарий к И поднялся ветер
📆 Конец декабря был чудесен, январь, очевидно, великолепен, но февраль принес с собой ветер перемен.
📹 За визуалом — в Telegram https://t.me/soul_elis
========== Противостояние Марса ==========
«Человек не делает ничего, если цели нет, и не делает ничего великого, если цель ничтожна»Дени Дидро
Какофония голосов, звон липкого стекла, прилипчивые мотивы, блеяние в дешевый микрофон: звуки доносятся словно из-под воды, нечетко, неясно, невыносимо. Взгляд равнодушно блуждает по открытым полоскам блестящей кожи, затянутой в нелепые шлюшьи топы и коротенькие клетчатые юбки. Вокруг толпа, но он один, в вакууме. Ударь рядом молния — и бровью бы не повел. Может, только сплюнул, жалея, что не ощущает разряда на себе. Потому что только это, наверное, он и мог сейчас почувствовать.
— Эй, приятель!— чертов Ньюман его все-таки нашел. Озабоченно хмурится и трясет затекшее плечо. — Ты как?
— Я ковбой, — на Мёрфи кривая широкополая шляпа, оставленная какой-то набравшейся девкой, и нет лица. — Не видишь?