— Почему мы не можем купить нормальный аппарат! — кучерявый дракон морщится, давясь густой жижей без сахара. — Это форменное издевательство!
— Кроме тебя никто не жалуется, — усмехается Хилл, потягивая из маленькой чашечки.
Они сидят в его аскетичном кабинете, продумывая расширение сети. Школьница, дремлющая в кресле под горой отчетов и чеков, кажется чужеродным элементом, но это не так: кроме Сары приводить счета в порядок за сутки до налоговой проверки никто из драконов не умеет, а доверять местным бухгалтерам Аарон отказывается. И вот уже второй раз за последние недели отличница засыпает на ворохе финансовых бланков. Вишня мягко проводит рукой по спутанным волосам и укрывает ее своей курткой.
— Сара тоже любит сладкий с сиропом, — гнет свою линию мужчина, но переходит на шепот, решив, что школьница отключилась окончательно. — А ты ее травишь этой гадостью.
— Если она попросит другую машину, куплю, — отмахивается Хилл, бросая задумчивый взгляд на кресло. — Что ты о ней думаешь?
— Думаю, что нам повезло, — улыбается Вишня, не замечая, как под ворохом бумаг открылась пара внимательных голубых глаз. — Нам чертовски с ней повезло.
— Я говорю не об этом… — Аарон отставляет чашку и неслышно встает у окна. — Я говорю о другом…
— Ей семнадцать. И она тусуется с Тёрнером, — поджав губы, кучерявый кривится и опрокидывает в себя остатки черной жижи. Именно в таком порядке. — С ровесником. Я стараюсь смотреть на нее, как… на младшую сестренку. Или типа того. И тебе советую…
Девушка не знала, сколько еще таких разговоров запомнил кабинет Хилла, и всякий раз, крутя перед сном золотую монету, гнала непрошеные «а что, если?». Ничего.
«Сара! Помоги нам!»
Горячая чашка с грохотом разбилась о паркет и, не задумываясь, студентка дернулась в сторону выхода и выскочила в холодный сентфорский вечер. Ни фонарей. Ни фар. Ни шороха. Ни звука.
Один удушливый туман и далекий неясный крик. Нервно оглядевшись по сторонам, напрягла слух.
«Скорее, Сара!»
С сожалением взглянув на байки у входа, поморщилась, представляя, как на утро будут гореть еще не пришедшие в форму мышцы. И, потянувшись под хруст затекшей на твердом бильярдном столе спины, вдохнула и рванула вперед. В ушах неумолимым барабаном стучала кровь… и отзывалось отчаянное «Сара, быстрее!».
«Только не Мёрфи…»
Добежав до окраины, запыхавшаяся первокурсница вновь огляделась, ища глазами любую подсказку. Решив, что чертов Сентфор попросту решил свести с ума ненавистную гостью, уже было повернула назад, как вдруг застыла. Всю улицу заполнил он.
Унылый.
Неровный.
Прилипчивый.
Пугающий до остановки сердца.
Тот, о котором она старалась забыть навсегда.
Тот, что последний раз слышала после кулаков Сибил.
Тот, что вновь вернул ее в прошлое, от которого она так и не смогла сбежать.
Треск старой цирковой шарманки.
В нос ударил едкий запах засохшей сахарной ваты и горелого попкорна. Девушка зажмурилась, силясь сбросить наваждение, но, открыв глаза, осела — из легких выбили весь воздух, из сердца выкачали всю кровь, и даже верные шестеренки, не подводившие ни разу, застыли, оглушив напоследок противным скрежетом.
Вокруг Сары медленно вырастали матерчатые стены, над головой схлопнулся купол. Из ниоткуда появился длинный дубовый стол, обрастая белой скатертью. Мир стремительно закружился красно-белым пятном под омерзительный мотив, и девушку стошнило на застеленный соломой пол.
— Страх тебе не к лицу, — разнесся под полосатыми сводами до жути знакомый спокойный голос. — Как и эти вульгарные тряпки.
Все эти месяцы Сара О’Нил балансировала на краю пропасти, полагая, что подобное может длиться годами. И сейчас наивные девичьи мечты рассыпались прахом, потому что она уже не на краю: она летит в черную бездну, еще миг — и всмятку.
Бессонные ночи за книгами, что были призваны хоть немного отвлечь, десятки миль по железнодорожным рельсам, что клялись подарить надежду, сотни выкуренных сигарет, обещавших покой. Псу под хвост. Потому что она так и не смогла выбраться.
Выжить после стычки с настоящими богами, чтобы сгинуть в чертовом Сентфоре под пошлым полосатым куполом в обществе мерзких тварей. Иронично.
«Вот уж дудки. Хрен вам, дамы и господа»
Кое-как выровняв дыхание, студентка поднялась, опершись дрожащей рукой на край стола, и тут же вновь согнулась, заметив полные шевелящейся дряни тарелки. Ликер на пустой желудок был худшей идеей. Второй в списке после той, где она выскакивает из безопасного казино и, сломя голову, несется в ловушку.
Вытерев губы тыльной стороной ладони, девушка, наконец, выпрямилась и посмотрела на противоположный край стола: сомнений не осталось — ее худший кошмар ожил. Сидел в массивном кресле, вальяжно откинувшись на спинку, сложив перед собой затянутые в белые перчатки руки.
— Присаживайся, Сара, — мягко произнес Человек в маске, щелкая пальцами. — Это… недоразумение сейчас уберут.
В этот самый миг в шатре появился знакомый полуголый карлик с тряпкой.
— Ты вернулась! — радостно прохрипел Мордогрыз, хлопая в ладоши. — Теперь не уйдешь! Хозяин сказал…
— Прибери пол и оставь нас, — холодно оборвал уродца Человек, пододвигаясь ближе к столу. — Пока здесь наводят порядок, смени одежду. Это безобразие необходимо сжечь.
В памяти всплывает такая же сцена: ширма, ворох помпезных шелков, сияющие камни… зияющая дыра внутри. И боль. И вот оно — спасение: на этот раз Сара знает порядок. Знает, чем закончится разговор. И радуется, что так и не сняла кобуру: в этот раз она не струсит. И точно не промахнется. Застывшие шестерни постепенно пришли в движение, и она уже решала, какую именно линию выбрать.
Плюхнувшись на стул, девушка молча берет бутылку и наливает полный бокал. Не глядя на владыку полосатых шатров, делает большой глоток и, игнорируя приборы, цепляет пальцами склизкое щупальце. Прожевав, подливает еще и отодвигается, закидывая ноги на стол. Даже если все попытки окажутся тщетными, и сегодня ей суждено умереть — пусть. Свои последние минуты она проведет, не склонив головы.
— Ты изменилась, Сара, — задумчиво произносит Человек в маске, аккуратно отпивая вино. — Не могу сказать, что мне это нравится.
— Ты тоже, — поднимает бровь девушка, подтягивая бутылку поближе. Внутри все сжимается, но она заливается сухим вином, надеясь спрятать за стеклом дрожащие губы. — С каких пор такой принципиальный человек промышляет киднепингом?
— Детям ничто не угрожает. Я наказываю только грешников, — будничным тоном отвечает он, сверля студентку через прорези в маске. — Отправь я тебе официальное приглашение на ужин, ты бы вряд ли приехала, согласись.
— Я бы предпочла сдохнуть, — растягивая губы в кислой улыбке, кивает первокурсница. — Жаль, не успела.
— Не смей так говорить! — спокойный голос меняется, и Человек, кажется, даже привстает, нависая над столом. — Ты и так едва не погибла. Неужели было мало?
В памяти всплывают бредовые картинки, что она видела, вкрадчивый шепот под пологом шапито, что она слышала перед тем, как отключиться после встречи с новыми богами. И все сразу же встает на свои места.
— Извращенец, — выдыхает студентка, незаметно копаясь в карманах. Телефон был успешно оставлен на барной стойке… Зато сигареты были на месте. Дотянувшись до высокой белой свечи, девушка прикурила и выпустила густой дым, не без удовольствия наблюдая, как сжались кулаки напротив. — Ты действительно забрался ко мне в голову…
— Лишь на миг. И лишь для того, чтобы помочь, — Человек вернулся к спокойной речи. — И я рад, что ты выжила.
— Из нас двоих ты такой один, — скривилась Сара, бесцеремонно туша окурок о тарелку. У нее еще пол пачки — десяток «последних сигарет», чтобы потянуть время. — Что тебе нужно?