— Не страшно связываться с убийцей богов? По слухам, такие, как я, могут оказать нешуточное сопротивление, — облизываясь, Сара вновь щурит глаза, стреляя озорными искрами и прекрасно понимая, что последует за провокацией.
— Я тебе устрою сопротивление, — переходя на глухой рык, Мёрфи молнией перемещается и, подхватывая хохочущую девушку, быстрым шагом направляется в сторону их спальни. В их доме. — Тоже мне, нашлась убийца…
— Кто такой «убийца богов»? — задумчиво крутя в пальцах золотистую дольку, спрашивает Сара. Они сидят в придорожном кафе на полпути к Нью-Йорку: пару миль назад студентка вспомнила, что последний раз трапезничала под полосатым куполом, и теперь быстро жует любимый фастфуд. — Я так и не поняла{?}[Пару недель назад
].
— Тот, кто способен убить бога, — пожимает плечами Мёрфи, разглядывая бледные впалые щеки. — Это же очевидно.
— Чушь какая-то, — хмурится девушка, прихлебывая горячий кофе. На губах у нее остается пенка, но тут же исчезает, стертая точным движением пальца. — По этой логике, половина города опасна для вашего пантеона.
— Все немного сложнее, принцесса, — вздыхает парень. — На самом деле подобное доступно единицам. Ты можешь называть это судьбой или предназначением… как угодно, но сразить бессмертного под силу лишь избранным.
— Я похожа на избранную? — поднимает бровь О’Нил. — Мне просто повезло. И точка.
Его взгляд блуждает от небрежно завязанного пучка по линии скул и шеи вниз к узким плечам. Сара не носит очки, а зря — надо отвести ее к доктору, потому что она явно слепнет, если не замечает, насколько уникальна.
— Таким же везением можно назвать исход боя Персея и Медузы, как думаешь? — Мёрфи внимательно смотрит в округлившиеся голубые глаза и кивает, отвечая на немой вопрос. — Все верно, принцесса.
— Ты только что сравнил меня с великим древнегреческим героем? — девушка устало опускает голову и медленно прикладывается лбом к столу. Раз, другой, третий. — Это еще больший бред.
— Мифы имеют свойство вводить в заблуждение, — хмыкает парень, ласково поглаживая светлые волосы. — Ты куда лучше. Видела бы ты его бородавку на подбородке. Меньше всего мне хочется тебя пугать, но таковы факты. Если ты смогла убить древнего Фавна, справишься и с ему подобными. Кто-нибудь придет на помощь, ты случайно найдешь нужный артефакт, тебе вновь повезет. Так или иначе, все получится.
Сара кладет подбородок на край столика и недоверчиво смотрит снизу вверх, решая, принимать ли слова на веру. Наконец, прикрывает глаза и бессильно откидывается на спинку вытертого диванчика.
— Но ты же понимаешь, что я никого не собираюсь убивать? Я по природе пацифист.
— Я-то понимаю. Осталось убедить в этом Аиду и остальных, — хмурится Мёрфи, представляя, как именно будет объяснять богам, что самая опасная девчонка на свете абсолютно безобидна. Сара из головы заливисто смеется, подтверждая бредовость идеи. Но выхода нет: он уже не врет себе, думая, что обязан защищать пантеон — приоритеты сменились давно и прочно. — Не бери в голову, принцесса. Я все улажу.
— В этом нет нужды, — усталости в голосе как ни бывало. Девушка выпрямляется и серьезно смотрит через стол. — И я сама поговорю с Аидой.
— Ты осознаешь, что в этом случае наши шансы сводятся к нулю? — у него нет ни единого слова, чтобы описать свои чувства: в сердце бурлит лютый коктейль восхищения и злости на эту невозможную девчонку. — Как только она подтвердит свои опасения, тебе крышка.
— На что спорим? — усмехается О’Нил, отправляя в рот соленую картошку.
Сара откинулась на подушки и посмотрела в потолок. Счастливая улыбка медленно сползала вниз, как еще недавно одеяла и простыни — на пол. Взгляд фокусировался, холодел, бродил от угла к углу, и с каждой секундой парень понимал, что момент абсолютного блаженства подходит к концу: думать о том, что так может продолжаться вечно, наивно. Разговор, что они оттягивали, был неизбежен, но он всегда надеялся, что судный день наступит чуть позже: не сегодня, на следующей неделе, через тысячу лет. Но невозможная девчонка на то и невозможная, что иначе не может. В подтверждение мыслей, первокурсница поворачивается на бок и поджимает губы.
— Что будет, когда твои друзья завершат свой мудреный ритуал?
Мёрфи показалось, что на него вылили ушат ледяной воды и он неосознанно дернулся. Недовольно цокнул языком и отвернулся, подражая девушке: внимательно осмотрел свод, незаметную лепнину по краям, пересчитал пылинки, застывшие в теплых апрельских лучах. На свет вылезла одна из худших привычек О’Нил — резко и без предупреждений призывать реальность.
— Если все получится, то боги вернутся на Олимп. Что же еще? Но… — покосившись на студентку, выделил каждое слово для убедительности. — Еще ни разу не получалось. Что бы там не нёс Ньюман.
Девушка кивнула самой себе, не проронив ни слова. Изучала кончики пальцев и тянула за несуществующие ниточки наволочек и простыней. Сара из его головы задумчиво бродила по краю пьедестала, крутила светлый локон и раздраженно пинала ногой несуществующие камушки, но звук от них разлетался по черепной коробке, отсчитывая секунды — пять, четыре, три…
— Эй, принцесса, — не выдержав, лёг поближе и накрыл ее своей рукой. — Это же хорошая новость, разве нет?
Девушка поморщилась, словно он предлагал ей вступить в группу поддержки, а не убеждал в том самом спокойном будущем, что скрывалось за одной большой неудачей. Аккуратно высвободившись из объятий, свесила ноги с кровати и, собрав волосы в пучок, встала. Два, один, ноль.
— Мир людей — для людей, Мёрфи, — замерев в дверном проеме, обернулась она. Голубые глаза были полны горького холода. Взрыв.
В ванной зашумела вода, но он осознавал, что сегодня традиция совместного душа будет нарушена. Потому что рушилось всё. Медленно окинув взглядом комнату, парень, наконец, догадался, почему Сара так упорно тянула с разбором вещей: отличница чувствовала, что вряд ли задержится здесь надолго — жить в их доме без него она не собиралась, а другого будущего не видела.
Вторя ей, Мёрфи встал с постели, чертыхнулся, увидев на экране телефона шесть пропущенных и десяток сообщений от Ньюмана, и потер пальцами виски. Медленно подойдя к двери в ванную, долго дышал в выбеленное дерево, представляя ее, стоящую под теплыми струями. Больше всего хотелось войти и обнять так крепко, чтобы у нее не было шанса даже вдохнуть, не то что говорить. Но холодный взгляд, что она бросила напоследок, был куда красноречивее любых слов. Парень сжал кулаки и, быстро одевшись, выскользнул из спальни.
По пути к выходу не удержался и, подражая Саре из головы, пнул один из так и не распакованных коробов. Отлетев к стене, тот перевернулся и явил потрепанные учебники и тетрадки, судя по датам на обложках, относящиеся к балтиморской эпохе. Парень присел на корточки и пробежался глазами по корешкам: «Справочник высшей математики», «Структура реальности», «Фейнмановские лекции по физике»: названия, совершенно не подходившие студентке исторического факультета. Но десятки пометок на полях, открывшихся под удивленный вздох, не оставляли сомнений — в каждой сноске ее легкая рука. Проведя пятерней по затылку, он поднялся и медленно покинул квартиру. Даже после того, что он узнал в Сентфоре, О’Нил продолжала оставаться закрытой книгой, и это уже не интриговало.
На языке вновь вертелся десяток вопросов, но чутье подсказывало, что сейчас для них время неподходящее. Потому что подходящее уже вышло. Развеялось в вишневом дыму, которым они наполняли легкие и мир вокруг, будто хотели спрятаться в густом тумане от неумолимой реальности с неизменными «когда» и «что дальше».
Там, на легких светлых простынях в россыпи мягких подушек, он слышал каждую ее мысль, ощущал каждый вдох, как свой. Здесь, в окружении безымянных коробок, которые скрывали еще бог знает какие секреты, осознавал, что пары недель совместных завтраков и ванн явно недостаточно для того, чтобы хотя бы начать понимать ход неумолимых шестеренок в вечно непокрытой голове. И это чертовски пугало.