— Ты говоришь обо всех нас, или только о Саре? — нахмурился Эдриан, резко перестраиваясь. Товарищ понимал, что каждый миг в машине дается Мёрфи тяжелее, чем век в Аиде, а потому, плюя на правила и светофоры, гнал так быстро, как только мог.
— Я уже и сам не знаю, — вертя в пальцах зажигалку, парень задумчиво смотрел на блестящий черный металл: первый подарок, который он получил на Рождество, первая ночь, когда он смог по-настоящему себя отпустить, не опасаясь чудовища внутри, первое утро, что он провел, не виня себя за очередное разбитое сердце, а купаясь в счастье, как в ароматной мыльной воде. — Я уже ни черта не знаю…
— Думаю, выбирая ложь, мы стремимся защитить близких, — еле слышно проговорил Ньюман, сворачивая на шоссе. — Во всяком случае, так я успокаивал себя, обманывая Андреа.
— Чушь, — выплюнул Мёрфи, выбрасывая через щелку бычок. — Если вы кого и пытаетесь защитить, то только самих себя. И к чему это привело? К чему это всегда приводит?
У Эдриана нет ни одного подходящего слова, и он только давит на газ, надеясь, что Кора не смылась в клуб или куда-то еще. Остаток пути они провели в тишине: водитель закусывал губу, выжимая педаль и вспоминая о тайном обещании, данном на кухне в квартире дома на 163-й улице, пассажир — пытаясь представить достойную причину очередной лжи, на этот раз сотворенной не Сарой, а лучшим другом.
Обычно просторный и приветливый особняк сейчас давил стенами и морозил сквозняком. То ли дом чувствовал, что опустеет, то ли теперь Мёрфи просто было с чем сравнивать. Проходя череду коридоров, парень пытался представить, что за страшный секрет скрывается там, за поворотом, в большом кабинете Коры, куда его решительно вел Эдриан.
Богиня задумчиво кусала колпачок ручки, склонившись над кипой бумаг: Мёрфи не лез в их дела, но знал, что Аида поручила жене заняться продажей имущества, которое, как надеялся каждый в пантеоне, больше не пригодится. Единственными, кто остался не рад изменениям, были Персефона и Цербер. От первой ничего другого и не ждали, от второго, напротив, ждали слишком многого и невероятно удивлялись, когда не встречали радостного виляния хвостом.
Осознав иронию ситуации, Мёрфи едва слышно усмехнулся — кто бы мог подумать, что на пару с Корой он будет всей душой противиться возвращению.
— Повтори то, что рассказала нам с мамой, — без приветствий и предисловий, белый, как полотно, Ньюман навис над массивным столом.
Не ожидавшая такого напора от всегда спокойного и мягкого пасынка, богиня вытаращила глаза и закашлялась. Однако, как и Аида, прекрасно справлялась с сюрпризами, а потому, быстро вернув безразличное лицо, откинулась на спинку, высокомерно смерив взглядом визитеров.
— Тот разговор был не для посторонних ушей, милый, — скривила губы и сложила руки на груди. — Таким он и останется.
Эдриан устало потер пальцами переносицу и отошел на шаг. Медленно провел пальцами по столешнице, смахивая несуществующую пыль… и резко, без предупреждений, зарядил кулаком: темный дуб натужно заскрипел и по поверхности прошла трещина.
— Ты потеряла право решать, кому и что следует знать, — тихо, почти по слогам, проговорил Ньюман, не сводя с мачехи глаз. — По-хорошему, ты потеряла все права. Поэтому повтори всё слово в слово, или я за себя не ручаюсь.
В подтверждение воздух вокруг Эдриана загустел, в углах заклубились опасные тени, а сама фигура парня недобро замерцала. На миг Мёрфи и самому стало неуютно — за последние годы, что Эдриан отыгрывал роль студента-футболиста, готового подставить плечо и составить компанию в баре, парень начал забывать, кем именно был Ньюман-младший на самом деле. И сейчас, стоя в потемневшем кабинете, осознавал, что приятель, пожалуй, будет пострашнее многих олимпийцев, в конце концов, он был сыном Аиды, а не простака Посейдона.
Персефона, кажется, тоже вспомнившая, кто стоит перед ней, нервно сглотнула и потупила глаза, теряя весь запал.
— Хорошо… — пожевав губами, она несмело кивнула. — Была причина, по которой я не сомневалась в словах Пирса, когда он рассказал про твою подружку. Последние месяцы я ходила к мойрам. Не знаю, что я надеялась получить… Надежду, идею… — Встав, Кора обошла стол и с тоской провела ладонью по испорченному дереву, не сводя глаз с толстой трещины. — Я, как и ты, не хочу возвращаться, ты должен меня понять. И, возможно, если бы мойры дали ответ, я бы и не спелась с новыми богами… Но старые гадины молчали, только смеялись, выставляя меня за порог раз за разом. Кроме одного…
— Говори, — Мёрфи приблизился к Коре и, резко взяв ее за плечи, заставил поднять глаза. — Что ты знаешь?
— Они просили тебе кое-что передать, — не дыша, Персефона отвернулась, но из хватки не высвободилась. — Но я не передала.
Парень чувствовал, как адский пёс внутри навострил уши и открыл три пары внимательных глаз, готовясь в любой момент вырваться наружу, чтобы разорвать на части дрянь, что посмела хранить от него секрет. Очередной секрет…
— Я жду, — прошептал Мёрфи, силясь усмирить чудовище. — Не заставляй меня терять контроль.
— Айса надеялась, что ты заглянешь сам, но ты был так поглощен своей смертной, что совсем забыл о нашем мире, — глухо проговорила Кора, высвобождаясь из тисков. — И поэтому решила действовать через посредника. Не прошло и тысячи лет, как появилось пророчество и для Цербера… Теперь оно есть у всех, кроме меня. — Невесело усмехнувшись, богиня вернулась в кресло. — И вот оно.
Свет в комнате померк окончательно, и сейчас Мёрфи видел только слабые очертания мебели и дрожащей Персефоны. Звуки вокруг стихли, и он слышал только тихий голос, что медленно озвучивал его судьбу.
«Три головы, но сердце одно, Бьется для рыжей лисицы оно, Жизни богов в смертных руках, Путь на Олимп в синих глазах»
Не раздумывая, парень, выскочил из кабинета, не слушая, последние слова Коры, перешедшей на крик: «Теперь ты понимаешь, почему она опасна? Никто не имеет права распоряжаться жизнями богов!».
В ушах раз за разом повторялись строки, что, без всяких сомнений, относились к ней. Весь мир сжался до одной пульсирующей точки. Его Сара действительно была невозможной девчонкой: скажи кто раньше, что мойры будут вплетать в свое пророчество жизнь смертной, Мёрфи бы только посмеялся. Но с ней было иначе. С ней всё всегда было иначе.
Сорвав с крючка первый попавшийся брелок, парень нервно вдавил кнопку, определяя, на какой именно машине поедет вершить свою судьбу. Их судьбу. За спиной слышались торопливые шаги Ньюмана, но Мёрфи не собирался ждать — находиться рядом с лучшим другом, который уже несколько дней знал о пророчестве, но упорно молчал, было сродни пытке.
«Почему они без этого могут?»
Впервые Мёрфи напрямую обратился к нервно бродящему в темноте чудищу, но Цербер, как и его хозяин, не знал ответа на, казалось бы, такой простой вопрос. Оба никак не могли взять в толк, почему все они — люди и боги — так упорно лгут, когда рядом лежит другой путь, куда прямее и проще.
Проигнорировав табличку с надписью «Закрыто», парень толкнул хлипкую дверь и вошел в пустую мрачную лавку.
— Я получил ваше послание! Вылезайте из своих нор, древние стервы, и начинайте говорить! Я сыт по горло секретами и тайнами! — переходя на глухой рык, Мёрфи нетерпеливо заглядывал за тяжелые занавески в поиске хозяек. — Ну, где вы?!
— Только посмотри, кто пришел! — из угла донесся едкий шепот. Темнота приобрела форму и в слабое пятно света шагнула Клото.
— Мы ждали тебя многие дни, а ты соизволил явиться лишь сейчас, — прошипела вторая тень голосом Лахесы. — Как смеешь врываться в наш дом и что-то требовать, щенок?
Мёрфи тяжело дышал, силясь сохранить облик: Цербер нетерпеливо скребся наружу, готовый показать мойрам решительный настрой.