- Подавай. – кинула мне мячик лисица.
Я подбросил его над головой и не особо сильно ударил по нему. Мира,легко поймав мяч, сказала:
- Ты чего? Таким ударом гол не забьёшь.
- Так это… Я думал там… размяться сначала.
- То есть пробежки тебе не хватило, чтобы размяться? – улыбнулась рыжая. – Мы можем повторить. Хочешь?
- Нет, спасибо. – поспешил ответить я.
- Давай тогда подавай как следует.
Ок. Сделав несколько шагов назад, я вновь отправил мяч в воздух над своей головой, но в этот раз выше. Выпрыгнув вверх после небольшого разбега, я сильно ударил по мячу, который точно полетел в Миру. Испугавшись, что переборщил, я с опаской посмотрел на лисицу. Но опасения мои не оправдались. Она, превосходно приняв мяч, вторым касанием подкинула его высоко над собой и отправила в меня подачу, ничуть не уступающую моей по силе. В отличие от лисицы, я к такому развитию событий был не готов, в следствие чего не успел среагировать и поймал волейбольный снаряд лицом. Потеряв равновесие, я упал на траву, неуклюже взмахнув руками. Даже не знаю, в этот момент мне было больше стыдно или больно. Мира подошла ко мне, валявшемуся на земле. Я открыл глаза и увидел обеспокоенное лицо лисицы.
- Семён, с тобой всё хорошо? – спросила она.
Всё отлично, не считая того, что я только чтополучил мячом по лицу от хрупкой маленькой лисицы. Ну хорошо, не такой уж и хрупкой, и не такой уж и маленькой. Но тем не менее. Я не ответил.
- Прости. – поджала ушки рыжая. – Я же не думала, что у тебя так плохо с реакцией.
Мне стало ещё больше стыдно. По-моему,я даже покраснел. Мира это заметила.
- Да ты чего? – сказала она. – Всё нормально, со всеми бывает. Вставай.
Да уж, со всеми бывает, но не у всех проходит. Я принял вертикальное положение. Пощупал нос. Вот зарядила так зарядила. Даже когда мне кулаком по носу прилетало, не так больно было. Пока я приходил в себя, Мира направилась в кусты искать, отлетевший от моей пустой головы, мяч. Спустя полминуты он вылетел из кустов, преодолел воздушное пространство над поляной и упал в противоположных. Я сразу понял две вещи: Мира нашла мяч, но её что-то так разозлило, что она швырнула его с таким негодованием. Выйдя на полянку, она быстро бросила:
- Семён, нам придётся прервать нашу тренировку.
- Стой, почему?- Сейчас сам поймёшь. – сказала она и вновь скрылась в лесу.
Едва я успел понять в чём дело, как на поляну вышла, как вы уже могли догадаться, Двачевская. Ко мне стало закрадываться подозрение, что она за нами следит. И именно она была той незваной гостьей в Мириной норке. Ну ведь реально, она постоянно появляется, когда мы с Мирой гуляем в лесу. И это мне уже не очень нравилось. Так, без разговора я её сегодня точно не отпущу.
- Привет, Кать. – сказал я.
- Семён? – развеяла немного мои подозрения Двачевская. Как мне показалось, она была искренне удивлена. – Что ты здесь делаешь?
- Гуляю. – спокойно ответил я. – А ты?
- Эээ… Я тоже. – с небольшим замешательством ответила Катя, но придя в себя продолжила. – Не хочешь составить мне кампанию?
Это было крайне неожиданное предложение, тем более от неё, тем более мне. Но так как нужно было с ней поговорить, я согласился:
- Пожалуй. Куда пойдём?
- Тут есть тропинка. Я по ней обычно гуляю.
- А сегодня, видимо, не обычно, да? – с подозрением спросил я.
- Ну сегодня я решила пройти по другому пути. – ответила Катя. – Я часто гуляю в этом лесу.
Ага, это я уже понял. Когда мы прошли немного по тропинке, я спросил:
- Слушай, а почему ты постоянно гуляешь одна?
После небольшой паузы Катя ответила:
- Не знаю, я так привыкла… Я всегда раньше гуляла одна.
- У тебя не было друзей в детстве? – сказал, абсолютно не подумав, я.
Твою ж мать, вырвите мне кто-нибудь язык! За такие слова мне неплохо было бы по роже съездить. Но Двачевская отреагировала довольно спокойно. Посмотрев на меня без эмоциональным взглядом, она сказала:
- Знаешь, Семён, в детдоме не особо друзей найдёшь…
От этих слов меня обдало холодом. Я аж остановился. Так она детдомовская… Я не знал, что сказать. А что ты скажешь, когда твоя пустая голова не контролирует то, что говорит твой гребанный язык? Нужно было извиниться, но я был не в состоянии выдавить из себя ни слова.
- Чего встал? – беззлобно спросила Катя. – Устал? Можем отдохнуть. Тут недалеко есть заброшенная беседка. Посидим там?
- Угу. – промычал я.
До беседки мы шли молча. Идти то, собственно, долго не пришлось. Уже через десять минут мы стояли около неё. Это была круглая деревянная беседка со столиком в центре. Она выглядела очень даже хорошо, несмотря на сопровождавший её эпитет “заброшенная”. Мы сели с Катей по разные стороны от столика, который, как и всё это строение, был чистым, будто тут регулярно кто-то убирается. Я не стал сильно этому удивляться, списав это на очередную странность мира, в котором мне посчастливилось оказаться.
Поначалу мы молчали. Я искал слова, чтобы хоть как-то извиниться, а Катя просто наблюдала за птицей, осмелившейся сесть на столик перед нами. Вдруг она спросила:
- Семён, а ты далеко отсюда живёшь?
- Очень. – ответил я. В соседнем мире. – Очень далеко.
- А я вот недалеко. – грустно сказала Двачевская. – До моего детдома всего пару часов езды. Знаешь, самое обидное то, что, когда закончится смена и все будут собираться домой, меня даже не пустят в автобус со всеми, а повезут на отдельной машине.
- Почему?
- Меня сюда отправили как самую неисправимую и безнадёжную хулиганку. Как бы, смена обстановки, другие люди, другое воспитание. Они думают, что меня это должно исправить… Но если бы они хотя бы знали, почему я делала то, за что заработала такую репутацию, то бы поняли, что всё это бесполезно.
- А что ты такого сделала?
- Много чего, Семён. Однажды, я подралась с одним пацаном так, что он потом полмесяца в медпункте провалялся.
- Но почему? Зачем?
- От обиды. Я единственная в детдоме, у кого нет ни одного друга, не говоря уже о какой-то компании. Меня никто не понимает, и я их не могу понять. Они другие. Но вся проблема не во мне. Я не раз пыталась с кем-то подружиться, найти своих людей. Но они не желали иди на встречу. Меня часто переселяли из комнаты в комнату. Я искренне хотела ужиться с каждыми новыми соседками. Но каждый раз всё заканчивалось одинаково – окровавленными костяшками на кулаках.
Она немного помолчала, переводя дух. После чего продолжила:
- Вот поэтому я не стала пытаться искать здесь друзей. Мне не хочется, чтобы и тут обо мне остались те же воспоминания…
После всего сказанного, мне стало очень жаль Двачевскую. А я ещё жаловался на свою жизнь. Да по сравнению с её, моя была просто великолепной. Хотя, я тоже знал это чувство, когда ты никому не нужен, когда ты отчаянно пытаешься где-то найти своё место, но тебе постоянно не рады. У всех свои компании, в которые ты не вписываешься, в которых ты не нужен. Так было и в жизни, так было и в игре. Но что касается меня, то в какой-то момент мне стало плевать на людей, и я научился жить абсолютно без них. Без их общения, без их дружбы, без их помощи. А вот Катя, видимо, до сих пор не потеряла надежду с кем-то найти что-то общее. Это ужасно тяжело. И ещё ужаснее то, что помочь тебе в этом некому. И я сейчас помочь ничем не мог. Даже словами.
- Семён, я пойду, хорошо? – сказала Катя. – Спасибо, что погулял со мной.
- Да не за что. – сказал я вслед уходящей девушке.
Следующие несколько десятков минут я просидел, обдумывая то, что мне сказала Катя; мечтая о том, как могло бы всё быть по-другому, поступив я иначе в том или ином случае. Но сколько бы мы об этом не думали, всё равно приходим к одному и тому же выводу: что сделано, то сделано, изменить мы уже ничего не в состоянии. И каждый раз для себя решаешь, что больше не будешь на этом останавливаться, возвращаться в прошлое, изменяя его в своих мыслях. Но всё равно, спустя какое-то время, проводишь час-два, а иногда и весь день, обдумывая, что ты сделал не так, и как бы ты поступил, будь у тебя второй шанс. От этого не сбежать. Вот меня оно и накрыло. Из этого состояния меня вывелаМира. Лисица села рядом, привалившись к моему плечу и поджав ноги к груди так, как она любит сидеть около озера.