— Именно об этом и мечтала ваша негодница, — промурлыкала я. — И за это меня тоже следует наказать.
— Обязательно, — пообещал он, вынимая из флакона пробку — длиной в палец, с небольшим утолщением на середине.
Такие пробки заказывались у лучших резчиков и шлифовальщиков по камню, и использовались не только для затыкания флаконов. Тюн знал, что делал, и теперь мне предстояло использовать эту игрушку, чтобы развлечь генерала.
Холодный камень коснулся моей плоти, я невольно сжалась, но сразу же заставила себя расслабиться, пропуская внутрь прохладный твердый стержень.
— Не забывайте поворачивать пробку, господин, — напомнила я, подаваясь навстречу каменной игрушке, — она войдет легче. Протолкните до утолщения… О-о!.. Да, вот так!.. И добавьте ещё масла… Не жалейте масла… Ведь сейчас вы будете жарить меня от души, а жарке масло не помеха…
— У тебя слишком острый язычок, — буркнул он и шлёпнул меня по заду, заставив взвизгнуть от приятной и неожиданной боли. — И за это ты тоже будешь наказана.
— Вы не правы, господин, — взмолилась я с нарочитой плаксивостью. — Мой язычок совсем не острый, а наоборот… Он мягкий, шелковистый, нежный… Если вам будет угодно, потом я покажу, как он податлив и как умеет вылизывать… самое сокровенное у мужчины…
— Хочешь, чтобы я кончил даже, не начав? — генерал шлепнул меня ещё раз, продолжая проталкивать мне в попку каменный стержень. — Проверим твой язычок потом, а пока меня интересует кое-что другое, — последовал новый шлепок, и я вскрикнула и застонала, потому что Мерсер засунул в меня пробку почти до конца, легонько поводя ее назад и вперед.
— Вас интересует моя попка, — согласилась я, подстраиваясь под ритм его движений. — И сейчас она, наверное, выглядит очень притягательно — заткнутая розовой пробочкой.
— У меня яйца дымятся, насколько она притягательна, и больше ждать я не намерен, — прохрипел он и одним движением вытащил из меня пробку.
Раздался невероятно развратный чмокающий звук, когда каменная затычка покинула мою дырочку. Пустота… легкость… Но всё это продолжалось недолго, потому что почти сразу к моему анусу прижалась совсем другая затычка — гораздо большего размера, горячая, пульсирующая…
— Ты не стала шире… — выдохнул генерал, прерывисто дыша, — ты узкая… и горячая… и нежная… У тебя там — как в бархатном мешочке…
— Только мешочек не умеет делать вот так, — сказала я и застонала — призывно, сладко.
Он рванулся в меня, и я вскрикнула уже совсем не от удовольствия. Но головка члена протолкнулась внутрь, а дальше всё пошло как по маслу. Собственно, именно по маслу и пошло. Я уткнулась лицом в ковер, чтобы генерал не заметил моей улыбки. Всё идёт, как надо. Сегодня у меня будет чудесная ночь, а потом…
Толстое мужское орудие вошло до половины, когда Мерсер схватил меня за волосы, заставляя приподняться.
— Смотри на меня!.. — рыкнул он, врубаясь в моё тело до конца.
Но смотреть на него было нелегко, потому что руки мои оставались связанными, и я не могла опереться на пол. Волосы больно тянуло, и я никак не могла подстроиться под ритм движений своего любовника.
— Господин! — вскрикнула я, изо всех сил стараясь удержать равновесие. — Я не смогу выстоять так долго! Если желаете видеть моё лицо… давайте перейдем на скамейку, к зеркалу? Я лягу на неё животом — и так будет легче и вам, и мне…
Новый причмокивающий звук обозначил момент, когда мужской член покинул мою попку. Генерал вздернул меня на ноги, держа за локти, в два шага подтащил к скамейке, к самой зеркальной стене, и уложил животом на мягкое сиденье.
— Если вы чуть развернёте скамейку, — торопливо выпалила я, то сможете видеть в зеркале не только моё лицо, но и ваш член, который будет входить в меня… и выходить… Вид со стороны не менее возбуждающ, чем вид сверху…
В следующее мгновение скамейка вместе со мной была развёрнута почти боком к зеркалу, и теперь я тоже могла наслаждаться прекрасным зрелищем — как налитый кровью, блестящий от масла член упирается мне в ягодицы, готовясь начать новую атаку.
6
Можно было приступать к самому главному, но генерал почему-то медлил. Вот он наклонился ко мне, касаясь губами моей щеки, и произнёс тихо:
— Я на пределе… Не смогу сдерживаться. Тебе не будет слишком больно?
Он беспокоился обо мне! О шлюхе из борделя! Не будет ли мне больно! Как это очаровательно и мило. Мне захотелось похихикать, но для этого точно время было неподходящим.
— Благодарю вас за заботу, господин, — пролепетала я, поводя бедрами и прижимаясь ягодицами к его пульсирующему от желания достоинству, — но я жду этого не меньше, чем вы. И перетерплю любую боль, только бы доставить вам наслаждение. Ведь эта боль — мое наказание, и я приму его с радостью… Возьмите меня сильно, жестко… Это сделает меня счастливой… Скорее, моя дырочка изнывает, мечтая снова ощутить вас… И я сама… так хочу вас…