— Курица бесподобна, — продолжала я, посматривая искоса на господина Бринка, который забыл об угощении, глядя на меня так пристально, словно собирался писать портрет по памяти. — Но она была бы вкуснее, господин, из ваших рук…
Гости замерли, и сам генерал застыл, держа вилку над тарелкой.
— Если вы положите кусочек мне в рот, вкус получится просто божественным, — промурлыкала я, ластясь к генералу. — Могу я получить такую милость от вас?
Он медленно, как во сне, наколол кусочек курицы на вилку, но я остановила его, шепнув:
— Не так… Возьмите рукой…
Отложив вилку, Мерсер взял ломтик курицы пальцами, и я с готовностью открыла рот, подавшись вперед, а когда сочное мясо коснулось моего языка — облизала пальцы генерала, причмокивая и постанывая от удовольствия.
Гости, позабыв о еде и музыке, смотрели на нас, не отрываясь. Генерал с присвистом втянул воздух и потянулся за другим кусочком, а я ободряюще улыбнулась ему.
Во второй раз я позволила себе пошалить — поймала губами указательный палец Мерсера и пососала его на манер леденца. Кто-то из дам ахнул, а музыкант, бренчавший на лютне, сбился с такта.
Я с улыбкой оглянулась на гостей, вопросительно приподнимая брови, словно спрашивала их — а что такого?.. Лицо госпожи Сесилии стало белым, как мел, а ее муж, наоборот, покраснел, как рак, так и пожирая меня глазами.
— Твоя любовница, Фрэн, ест у тебя с рук? — спросил Бринк хрипло. — Ничего себе, какое достижение!
— Я подчиняюсь всем желаниям своего господина, — сказала я сладко. — И подчиняюсь с удовольствием.
— Так уж и всем! — хохотнул Бринк, а жена недовольно ущипнула его за руку.
— Всем, — произнес вдруг Мерсер, и голос его звучал так же хрипло, как у господина Бринка.
Взяв меня за подбородок, генерал заставил меня повернуть голову, чтобы я смотрела только на него. Рука его погладила меня по щеке, скользнула ниже, коснувшись шеи, а потом легла на мою грудь.
Теперь женщины ахнули дружно, словно их одновременно ткнули булавками, но я не обратила внимания на их возмущение. Глядя прямо в потемневшие от страсти глаза Мерсера, я повела грудью, чтобы ему было удобнее приласкать меня, и он приласкал — сжал пальцы, помяв мою грудь, покачал ее на ладони, задел пальцами сосок, ставший необыкновенно чувствительным, а потом потянул ворот платья вниз. Потянул медленно, давая мне возможность уклониться. Но я не стала ему мешать. Наоборот — откинула волосы на спину и одним движением обнажила обе груди, выставив их на всеобщее обозрение.
9
Наградой за озорство было смятение в рядах гостей. Кто-то из женщин закрыл лицо ладонью, мужчины же подались вперед, чтобы лучше видеть, как генерал ласкает меня — при всех, бесстыдно, а я принимаю его ласки безо всякого смущения. Теперь его ладонь касалась моей кожи без преграды в виде ткани, пусть и тонкой. И каждое прикосновение распаляло желанием, заставляло сердце биться сильнее, быстрее… И чужие взгляды — осуждающие, вожделеющие, жадные — возбуждали не меньше. Это будоражило сильнее, чем крепкое вино, и я не выдержала и застонала, потеревшись грудью о ладонь мужчины, который сейчас хотел меня и не мог этого скрыть, потому что я прекрасно видела, как его штаны вздыбились, натянутые поднявшимся членом.
— Хотите, чтобы я сделала то же самое с вами? — спросила я у генерала и положила руку ему на грудь, сунув пальцы за край камзола, и легонько царапая мужчину через рубашку.
— Какое бесстыдство! — воскликнула госпожа Сесилия. — Это оскорбление для всех честных женщин! Зачем вы привели меня сюда? — она сердито посмотрела на мужа.
Но никто не ответил ей. Муж попросту не услышал ее, наблюдая, как генерал ласкает меня все жарче. Другая его рука переместилась под стол и накрыла член, потерев его, и остальные мужчины, похоже, готовы были заняться тем же. Музыкант позабыл про лютню и таращился на меня, облизывая губы.
— Это бесстыдство, — повторила леди Сесилия громче, ища поддержки у женщин, которые тут же закивали, соглашаясь с ней. — Ужасное бесстыдство! Как можно терпеть подобное?!
— Ну что вы, — засмеялась я, с улыбкой обернувшись к ней, — бесстыдство — это смотреть в глаза мужчине, которому обещалась, но нарушила слово. А я честна — господин генерал заплатил, и я отрабатываю свои деньги на совесть.
— Что?! — взвизгнула госпожа Сесилия, а ее муж рассмеялся.
— Где ты раздобыл такое сокровище, Фрэн? — спросил он. — Ты устроил сегодня отличное развлечение!