— Неплохо, да? — произнесла я вполголоса, зная, что госпожа Сесилия прекрасно меня слышит. — А теперь подумай, что будет, если твой муж и твой бывший жених попадут в мои руки? Они сойдут с ума от наслаждения, и после таких игр им всё остальное покажется пресным. А ты — так, вообще, отвратительно кислой.
Из-за ширмы послышались сдавленные проклятья — это госпожа Сесилия, цедя сквозь зубы, призывала на мою голову все кары небес, требуя покарать грешницу и развратницу. Я уловила что-то про «гнусную мерзавку» и «похотливую сучку» и засмеялась, прикрывая рот ладонью, а потом шепнула:
— Разве благородной госпоже полагается так выражаться? Ай-ай, дорогая Сесилия, посещение борделей портит, надо быть осторожней… А теперь ещё один подарочек для тебя. Только для тебя, дорогая. Чтобы ты навсегда запомнила, как бегала в бордель Тюна Вудроу.
Я вернулась к мужчинам, покачивая бёдрами и улыбаясь им так сладко и призывно, что и Виллоу, и Берт приподнялись, нетерпеливо облизывая пересохшие губы, и потянулись к своим натруженным членам, готовясь к продолжению.
Опустившись на колени, я приласкала мужчин, пощекотав каждому яйца, нежно сдавив головку и проводя по членам по всей длине.
— Как же мне было хорошо с вами, ребята, — вздохнула я мечтательно, — и с вашими младшими братишками, — я покрепче сдавила мужские члены, заставив их обладателей снова задышать тяжело и прерывисто. — Открою вам маленькую тайну, — продолжала я заговорщицки, — я ведь не шлюха из борделя, совсем нет. Я — благородная дама, жена господина Бартеломью Бринка. Слышали про такого?
Лесорубы вытаращились на меня, потом быстро переглянулись и снова впились в меня взглядами. За ширмой раздалось что-то вроде полувздоха-полувсхлипа, и я мысленно поздравила себя с ещё одной победой.
— Мой муж страшно скучен в постели, — пожаловалась я мужчинам, капризно надув губы, — и к тому же, слаб, как старик. У него на уме одни деньги. А я люблю крепких, сильных парней, неутомимых в любви. Таких, как вы, — я поцеловала взасос сначала Берта, потом Виллоу, потеревшись грудью и об одного, и об другого. — Если захотите повторить — приходите ко мне домой, буду ждать вас. Узнаете меня по тайным знакам, — я указала на родинку на щеке и родинку между грудей. Буду ждать вас… Очень ждать…
— Теперь я сзади, — прохрипел Берт, поднимаясь. Его пошатывало, но он схватил меня за плечи, пытаясь развернуть к себе спиной.
Но я вырвалась из его рук и убежала к двери, заливаясь смехом.
— Нет, мои дорогие, наше время истекло, — я указала на часы, которые как раз встали большой стрелочкой на цифру «двенадцать». — Но я буду считать минуты до нашей следующей встречи.
24
Помахав рукой своим любовникам на два часа, я отправила ещё один воздушный поцелуй в сторону ширмы, и вышла из комнаты, мечтая только о ванне и вкусной жареной курочке на обед.
В коридоре я чуть не столкнулась с Тюном. Мой хозяин шарахнулся от двери, прижимаясь к стене спиной, и посмотрел на меня затравленным взглядом. С чего это наш бравый Тюн выглядит почти испуганным? Я не сразу поняла, в чем дело, но потом увидела, что он стоит, сунув правую руку за поясной ремень. Ах ведь… Онанист жадный…
— Тоже подглядывал? — сказала я презрительно. — Ну и как? Получил удовольствие?
— Заткнись… — начал он, но тут же охнул, и на штанах спереди появилось мокрое пятно.
— Так ты даже кончить за эти два часа не смог? — я оскалила в усмешке все зубы. — Какой позор!
Теперь он посмотрел на меня почти с ненавистью, а я нашла нужным его предупредить.
— Только попробуй снова устроить мне такие скачки. Если тебе нравится — вот сам и подставляйся хоть двум, хоть трем, хоть целому гвардейскому взводу. А мне это совсем не по душе. В следующий раз я тебе печень выгрызу и…
— Ничего ты мне не сделаешь, лисья сучка! — окрысился он. — Пока твоя шкура у меня — помалкивай и трахайся! С тебя всё равно не убудет! Вон — только посвежела!
Я стиснула зубы, чтобы не наговорить резкостей. Пока не время, Афаль. Пока не время. В план пришлось привнести кое-какие коррективы, но от этого я стала только ближе к цели. Скоро милый Тюн пожалеет, что посмел сделать лисицу рабыней.
Но всё же жадный человечишко испытывал некоторые угрызения совести. А может, заботился об исправности товара, и весь следующий день я провела в праздном отдыхе, наслаждаясь ванной и жареной курятиной.
Ни купец, ни генерал не пришли, и мне страшно хотелось узнать, что происходит за стенами борделя. Можно превратиться в пташку и незаметно для Тюна удрать в город, чтобы разжиться новостями… Но к чему спешить? Скоро я узнаю обо всём, даже не выглядывая в окно.