В смысле надо уже как-то социализовываться наконец, вписываться в общемировой блудняк. Никому не интересно, какие там у тебя проблемы. Всем нужно только внешнее проявление, удовлетворяющее каким-то нормам. От лисички тоже никому не нужен богатый внутренний мир - только пушистая шкура и всё. А остальное вытряхивают нахер.
Они же этого и хотят, они все. Они загоняют меня, окладывают флажками по традиционному русскому способу. Он, конечно, для зимы разрабатывался, этот способ, но, видимо, чего уж теперь стесняться, решили они. И получается, что я вынужден бежать как от красных тряпок, а стрелковая линия уже выстроена и они только и ждут того, что в зарослях перед ними мелькнёт рыжий хвост. Карина с Гариком загоняют, а жена, наверное, будет валить. И кабаньих троп вокруг нет, и заячьих нор, и вообще вокруг не лес, а город. А в городе лисы не живут.
Неужели я лисичка. Да, я лисичка - я убегаю, пытаюсь запутать следы. Вот и сейчас я иду пешком вдоль Садового в направлении редакции. Неужели снова водка и статья до утра? Блин, в привычку входит, нехорошо, это во-первых, а во-вторых, что там писать такого. Опять же по сути ничего не произошло, кроме того, что один из загонщиков ухватил меня за хвост, назовём это так. То есть опять работаем с текстом апофатически. И работа апофатическая. И тексты апофатические. И вся жизнь от противного. Тьфу.
Взрываются салюта цветы, плывут облака к закату -
Жизнь продолжается вопреки, напротив и поперёк.
А ты - ты Сидор с тех самых пор, как вышел сюда когда-то.
Ты - Сидор, ты от себя весь мир однажды не уберёг.
Итак, Гарик хотел восемь-десять тысяч про этот увлекательный концерт. А я ж журналист. Пишем правду, потому что правду говорить легко и приятно. Правда в том, что выступает Полоскина лучше, чем пишет, но ничто не сравнится с карининым язычком. Пойдёт, Гарик? Михаил Афанасьевич, что скажете? Ничего не скажете, тогда горите в Аду.
Это же вкусовщина, по большому счёту, что мне не нравится. То есть неправда априори, как бы легко и приятно не говорилась она. Людям нравится, вон их там почти полный зал в рабочий день. Надо как-то более объективно подходить к таким тонким моментам, как оценка качества поэзии. Можно, например, проверять стихи на отсос, раз уж так и получилось. Если результат, так сказать, на лицо - то плохие стихи, негодные. А если нет результата - значит, хорошие стихи, интересные. Хотя опять ерунда какая-то получается, потому что результат у нас вообще убийственный. Психолога что ли завести для таких разговоров. А хотя она сама уже завелась. Нарисовалась, хрен сотрёшь.
Надо с ней что-то делать. Ничем хорошим это не кончится.
Ты - Сидор, вот почему всё так. Ты Сидор, а это значит,
Что не откроется дверь назад в уютный волшебный шкаф.
Ты скачешь весело на волнах, как розовый танин мячик,
И слёзы прячешь от всех от нас, тайком сморкаясь в рукав.
Часть 3. Против течения
1.
Как объяснить, что стихи про любовь - не узилище для вокабул,
Коими тексты бывают начинены, как капустою пироги?
В ухо словами этого не передать и в глаза не закапать.
Но все говорят об одержимости одного человека другим,
И называют это искусством.
А выглядит как пироги с капустой.
Ну ладно.
Все люди изменяют друг другу и самим себе. Постоянно. И я ничем не лучше. Я даже хуже - люди изменяют по любви, а я вообще непонятно зачем. Кого я люблю? Никого. Кого я хочу сделать счастливым? Да мне даже на себя плевать. День прошёл - и хорошо. Неделя - нет повода не выпить. А там уже и второе августа скоро, а потом день рожденья, а потом здравствуй, жопа, Новый год. Или не здравствуй, что-то за последние дней пять явный перебор дряни в ноосфере наблюдается. Что-то грядёт.
Охота в самом разгаре, флажки расставлены, бежит-бежит лисичка, а нигде просвета нет, нигде выхода не видно, и спрятаться тоже негде. Позади загонщики, впереди стрелок. Понять бы ещё, кто из них кто, у кого ружьё. Самый очевидный ответ - у Гарика, он же охотник. Но как раз он гонит. И меня, и на меня. Статья, пишет, не торт. Про ярмарку лучше было, пишет. Полночи ждал, пока я рожу, а чего ждал - сухо, поверхностно, безлично. А грозился, что некролог. Ну ладно, сам поправлю, пишет. Чего уж теперь. Ну спасибо, Гарик. Хотя чего это я, какое там спасибо - он же правды от меня хочет, а ведь если напишу правду, то не примет. Не знаю насчёт лёгкости и приятности говорения этой правды, но вот врать меня что-то подзаездило уже. Тяжело. Но остановиться не получается никак - лжи уже столько, что она похожа на бронепоезд без тормозов. И несётся бронепоезд на всех парах, и остановить его нельзя - только стрелки переводить, чтоб он в тупике не разбился и боекомплект не сдетонировал. Тогда всем хана. И он несётся, гудит и только набирает скорость. А куда он заедет в итоге - одному Богу известно. Хотя нет, неизвестно, его же нет. Есть только ложь.
Так у кого же всё-таки ружьё.
Не успеваешь следить, что там еще не остыло,
В тренде ли черные глаза или белая стрекоза.
Но ощущение всегда - будто кто-то наелся мыла,
А желудок не может переваривать триклозан,
И через задний проход выдуваются пузыри.
Высоко полетели, смотри.
Ух ты.
В нашем уютном зазеркалье надо бежать со всех ног, чтобы оставаться на месте. А чтобы куда-то попасть, так и вдвое быстрее. Вот только я попасть никуда не хочу. И места, на котором можно было бы оставаться, тоже нет. У простых коллективно бессознательных людей есть, а у меня нет. Как так получилось. Не вопрос - утверждение. Спасибо, Карина, что помогаешь. Маленькая дрянь.
А что ей надо-то вообще от меня, зачем она тащилась через пол-Европы и обратно никак не соберётся? У них же бизнес там, квалификации-шмалификации. Это у меня здесь что-то непонятное, даже работой не назовёшь. Ничего не держит, чисто теоретически. Семье кранты. А там Трансрёмер в сортире Стокгольмского университета, и у Влада клуб в Гамбурге. Но вот нет и всё. Язык не поворачивается принять это и согласиться. И не потому что так не делается - я вообще ничего не делаю, как делается. Принц неформата, самурай нонконформизма, доктор череззадничных наук. И я слишком дорого заплатил, чтоб не видеть больше эти рожи и не слышать от них новостей. Клуб у Влада в Гамбурге - да хрен с ним, и Влад пошёл к чёрту. Милый ребёнок больше не ребёнок и выучился на психолога - да гори оно огнём. Кто там ещё? Полина, Валера? Лингам на них обоих. Я ж за счёт этого тогда и вывернулся, а тогда были настоящие кранты, не то, что сейчас. И снова вывернусь, и снова за счёт этого, потому что работает. Вот так-то, Кариночка, и это утверждение. Нравится тебе? А хотя что это я, у неё самой и спрошу.
Остаются жена и Гарик. Надо всё-таки поговорить с Гариком. Любовь как триумф воли на фоне измельчания характеров, да. Не забыть бы теперь. А не забудем, потому что с этого и начнём. Вперёд.
Есть ещё возрастная тоска по утраченному либидо,
Место которого занимает всепожирающая пустота.
Лирические доказательства пятого постулата Евклида
Не имеют академической ценности, просто так
Измеряется пройденный путь в гомерической тьме.
В конце которого - смерть.
И всё.
2.
Он - герой, последний герой. Больше уже не будет.
В Рай врата до сих пор открыты только ради него.
Я приду к земному царю с его головой на блюде.
Царь оставит себе на память блюдо с его головой.
Пользуясь тем, что рабочий день у меня фактически не нормирован, я редко прихожу на работу рано утром. Однако в этот раз следовало бы уважить некие неписаные правила дорогой редакции. Нормально поговорить с Гариком не получится, потому что Катя старается своего не упустить - приходит пораньше, чтобы побыть с начальником наедине. Но это поправимо. То есть мне так кажется. Она и правда на месте, делает вид, что погружена в работу, на мое приветствие отвечает сдержанным кивком. Гарик в предвкушении: