- Какая неожиданная и смелая мысль, - сдержанно удивляюсь я. - А триумф воли тоже чешуйня?
- Нет, - резонно отмечает босс. - "Триумф воли" - это хорошее кино. А вот всё остальное - чешуйня. Надо различать, да.
- И кто же это сказал? - не верю до конца в такую смелость и решительность кого-то из бородатых пеньков XIX века.
- Игорь Панин, - отвечает начальник. Веско и безапелляционно, под этим ответом, наверное, можно капусту в ведре мариновать. Да, и так его, Гарика то есть, зовут.
- Хороший писатель, - пытаюсь не растеряться. Наверное, получается.
- Да, мне тоже нравится, - соглашается Гарик, встает и протягивает мне руку. Вот так всё просто оказалось.
Мой опыт - сын ошибок и внук оппортунизма,
Он кругл, как Танин мячик, не тонет и упруг.
Диапазон широкий - от зонтика до клизмы.
Хоть это парадоксы, но гений нам не друг.
Итак, в уютную редакцию хода нет, там красные флажки. Судя по тому, что Катя на меня наорала, гон из тихого становится громким. Охотник в нетерпении, что-то растянулись лесные забавы по времени, действительно.
Значит, из разговора с Гариком можно вычленить две полезные мысли - не деградировать и решать проблемы в порядке их поступления. Если вообще решать. Утверждение, Карине бы понравилось. А ведь с этого всё и началось - с того, что она потребовала от меня ответов и утверждений. Тут-то всё и посыпалось, одно на другое. И где я сейчас? Как хорошо без вас было, упыри мои родные-ненаглядные. С вами тоже здорово, но без вас пожил как человек. Дали немножко времени передохнуть, спасибо, ценю. Решили прислать за мной девочку, что б она забрала меня в сказку. Вот только знаю я эту сказку - она очень страшная, а в конце все умерли. А до того жили долго и несчастливо. И все друг друга предали. Так что фиг вам, национальная индейская изба.
Значит, первое, что я сделаю завтра с утра - расскажу Гарику про эту маленькую дрянь. Это сразу надо было сделать, что я протупил-то. Он, конечно, не поверит - больно удивительная история получается, но перевесит её с меня на Катю, во избежание. А вот и маленькая дрянь звонит. Как кстати.
- Да, - мой голос решителен и твёрд, я готов.
- Привет, - она всегда что ли в хорошем настроении. - Ты занят?
- Занят, - всё также решительно и твёрдо.
- Чем-то важным?
- Да, - бесстрашно выхожу на очередной виток акта коммуникации. - Думаю о тебе.
О, как я правдив! Нравится, Михаил Афанасьевич?
- Слушай, ты можешь сейчас приехать ко мне?
А что меня, собственно, держит? А почему бы и не приехать? Буду бегать - умру уставшим. Всё равно она своё выкружит.
- Могу, - отвечаю я твёрдо и решительно. Да, Карина, это утверждение, как тебе нравится.
- О, здорово. Давай, я жду, - и правда нравится. Сломала она меня. Маленькая дрянь. Но ничего - тогда всё заросло, и сейчас зарастёт. То, что я от тебя бегаю, вовсе не значит, что я тебя боюсь.
А если я однажды предам себя и сдамся -
Начну читать и думать, раба в себе давя,
Пить перестану водку и буду слушать Брамса -
Меня скормите свиньям, а тех свиней - червям.
Часть 4. Очешуение
1.
За тридцать - жить и продолжать надеяться
На что-нибудь, хотя б на ёмкость пепельниц.
На сущую, казалось бы, безделицу
Как на глоток прохлады в жаре пекельном.
Окно распахнуто - жара после обеда только усугубляется духотой. Лучшей позой на номере считается стойка вполоборота со слегка расставленными ногами, левым плечом в ту сторону, откуда ожидается гон и выход зверя на номер. Карина так и стоит. Так вот у кого ружьё. Стоило бы догадаться сразу. Карина-охотница - богиня психологических уловок, убивает из метафизического ружья абсолютной любви. Защиты от такого оружия нет. Так что хана тебе, лисичка. Мне то есть хана.
Спасает меня только то, что лису на охоте надо валить в бок, поражая жизненно важные органы, а я иду на неё в лоб, то есть как бы площадь поражения будет меньше и жизненно важные органы не будут задеты. Ну мозг разве что, так здесь нечего бояться - люди на свете вполне без мозгов живут, и ничего. Справлюсь.
- Я тебе заявление на развод скинула типовое, пока ты ехал не спеша, - нет, не справлюсь. Уже не справляюсь - Не затягивай.
- Ты такая заботливая, - надо что-то отвечать, этот раунд не пойдёт в одну калитку.
- Не благодари, я и для себя стараюсь. А браку вашему и так недолго осталось. К чему, собственно, затягивать.
- И правда.
- И, кстати, ещё раз так сделаешь, как вчера на концерте - укушу.
Да ты меня и так укусила. Теперь одна Карина передо мной, а вторая у меня в голове, утверждает.
- Чего хотела-то? - давайте ближе к делу, наверное.
- Сам как думаешь? - и улыбается, бесстыжая.
- Поговорить или потрахаться? - ещё ближе.
- Я беру от жизни всё, - ещё более бесстыже.
А вдруг мгновенье это остановится
И мы застрянем в нём, и мы в нём выживем,
Пока не нами, а другими новыми
Всё будет сжёвано, загажено и выжжено.
На ней лёгкое голубое платьице с синими и жёлтыми вставками. В ушах те же серёжки в виде больших колец. Волосы собраны в хвост, но по бокам специально оставлены как бы непослушные пряди. А может, это не Карина, а может это демон-суккуб? Ну так же не бывает. И не будет.
- Ты жестокий и капризный ребёнок.
- И это тоже. Если ты думаешь, что мне стыдно...
- Думать - не самая сильная моя сторона, да? - пробую перехватить инициативу, Карина удивляется.
- Самоирония это хорошо. Но я не понимаю, куда ты клонишь, - опять я с ножом на перестрелку. Видимо, да, и правда не самая сильная сторона.
- Так или иначе, это наш последний разговор.
- Не дури, - она делает недовольную гримасу. - Мы же всё решили.
- Мы ничего не решали, - стараюсь держаться, но куда там. - У тебя очень ловко получается выносить мне мозг, но это совершенно не значит, что мы что-то решили. Вот вообще не значит. Вот совсем.
- Ну мы можем решить прямо сейчас, - и она делает шаг вперёд, а я отступаю назад. - Только не убегай, лисичка, ладно?
Ах вот как. Я и правда лисичка. А она - стрелок. И бежать некуда.
- Стой там, - не знаю, что с ней делать, если она подойдёт ближе. Просто не знаю.
- Стою, - останавливается и улыбается. - Итак, давай сначала. Ты счастлив?
В эту игру я уже проиграл.
- Ну что? - она смотрит на меня насмешливо, я уже видел этот взгляд. Потом всю ночь прятался с водкой в редакции, пил в одиночестве и боялся сам себя. - Опять не будешь отвечать?
- Нет, - как камень в колодец.
- Что нет? - удивляется Карина.
- Я несчастлив, - даже с гордостью получилось. Впервые за столько лет я это признал. - Что дальше?
- Ну как же, - притворно удивляется маленькая дрянь. - У тебя же жена-красавица, дочка-красавица, любимая работа...
- Гвоздика, не пизди-ка, - у неё не получится надо мной издеваться. - На работе моей ты была, и это жопа. Жена мне изменяет. Дочка вырастет, ей будет до лампочки. Вот и вся моя жизнь. Тоска, одиночество и бытовой алкоголизм.
- Ну тогда у тебя нет выбора, - и снисходительная улыбочка.
- А я всё-таки попробую. И тебе, и мне так будет лучше.
- Ты так думаешь? - хорошая попытка, милый ребёнок.
- Я так уже сказал, - но этот раунд за мной. - Не думая. Принял решение сразу. В утвердительной форме. Ты ведь этого от меня хотела, да?
Несите нового психолога, этот порвался.
Мне всё равно, каких богов ты вестница
И чьих богатств последняя наследница.
За тридцать - жить, когда уже не верится,