Щедро жизнь по лицу мне наносит удары.
Но смеюсь я в ответ, потому что щекотно.
Я хотел бы работать в Аду кочегаром.
Подарите безумцу надежды щепотку...
3.
Скоро четыре утра, значит, все, кто хотел - уснули.
Можно тупить в потолок не мигая и не мечтать ни о ком.
Если всерьез допустить, что слова - это пули,
Значит, стихи о любви - это пули, попавшие в молоко.
Я думал, как буду уходить в несознанку и уверенно врать ментам - меня же, скорее всего, засняли камеры в подъезде, и звонила она мне незадолго до смерти. Не говоря уж о прочем. Но нет - никто меня не искал. Может, не только мне звонила. Или ей ещё кто звонил. Или просто всем пофигу. Видимо, не только у меня думать - не самая сильная сторона. Это ж ведь не работяг с пивом во дворике принимать, я - преступник, меня хрен поймаешь.
Или для меня есть наказание поинтересней тюрьмы. Что такое шесть лет и через три по УДО на волю по сравнению с тем, что я утратил всё. Утверждай, Карина, ты права.
Из этой истории, кстати, нет никакого урока и вывода - это просто жизнь и она такова. Прекрасна, потому что несправедлива. И ужасна, потому что мы все уроды. Интересно, сколько подобного рода историй - когда преступника даже не ищут - происходит в этой стране каждый год. Тысячи, и о них не пишет никто. А ведь именно про это и надо писать, а не про граппу и топинамбур. После настоящей жизни, настоящей смерти, настоящей любви и настоящего несчастья вся эта молодёжная новая искренность выглядит жалко. Плюю на неё и презираю.
Мысли царапают кость изнутри, как неструганный дилдо.
Мозг превращается в ком зачерствевшей халвы.
Кто-то кого-то, наверное, даже любил, да
Выкинул, выкинул, выкинул, выкинул из головы.
Стыдно мне, кстати? Или, может быть, больно? О, слова бессильны. В моей жизни было очень немного поступков, которыми я бы мог гордиться. Да и вообще немного поступков. Теперь их не осталось совсем - я фактически отменил последний, переиграв его на прямо противоположный в том же месте, с теми же участниками. Как выяснилось, жить дальше после этого можно, и довольно-таки неплохо. Очень сильно снижаются ожидания от людей и от себя. От себя так и вообще больше ничего не жду.
Когда сказки заканчиваются, герои и победители живут долго и счастливо. Но что делать, если в сказках нет героев-победителей, как они потом живут, победившие негерои? Я так старательно заканчивал эту сказку назло поперёк авторского замысла, что никогда не было времени подумать, что дальше. Но креатив - говно, а автор - мудак, поэтому сказка не заканчивалась и не заканчивалась. Автор истории то и дело дописывает к ней новую главу, открывает новые обстоятельства. Как я к своему незаконченному роману. Спасибо Цукербергу - теперь я знаю, что у Влада в Гамбурге за клуб. Своя собственная "Пропаганда" с бельгийским пивом и оплатой по карточкам. И все официантки - няши. Влад, ты свинья, ты присвоил общую мечту. Ах, да, двери же открыты. Для своих. Лучше б я тебя убил.
Впрочем, ещё не вечер. И далеко ли до Гамбурга.
Слов недостаточно, чтобы поэзия стала искусством.
Струны молчат, потому что звенит тетива.
Нет в мире более вредной привычки, чем убивать это чувство.
И с каждым разом его все сложней и сложней убивать.
Интересно, а я и дальше так буду все проблемы решать? Ну то есть у меня есть два относительно эффективных, как выясняется, способа - убежать от проблемы и задушить проблему, а потом с размаху об асфальт. Нет, два способа, конечно, лучше чем один - это хорошо, что я не сдаюсь и пробую что-то, как говорит моя жена. Но результатом в обоих случаях является полная ерунда. Надо пробовать ещё. Снова. Другое. Трахнуть проблему, например. А нет, тоже пробовал. Неоднократно. Это не решение. Или я как-то не так трахаю.
И что делать с проблемой, если она одного с тобой пола - тоже трануть? Ну трахают же люди, с другой стороны. Карин, я даже закончу за тебя эту мысль - ты с мужиками трахалась, тебе понравилось, а что такого. Но должно произойти что-то посерьёзней твоей смерти, чтоб меня на мужиков потянуло.
Вообще интересно, а другие люди как-то решают проблемы? Или делегируют их, как Гарик расшифровки с репортажами? Так вот в чём, оказывается, смысл власти одного человека над другим. Как ты здорово, Игорь Викторович, сейчас веру мою в учение Кропоткина, которое всесильно потому, что верно, пошатнул. Прямо штукатурка посыпалась, с веры-то.
Но я как-то задолбался веру утрачивать в последние дни, так что нет. Бебебе.
Для разговоров ночами под водку - главнейшая тема.
Ходят годами по кругу слова, никуда не ведут.
Этот приём, безусловно, на время решает проблему,
Но от того, что вы все говорите, холодно, как в Аду.
И осталось только выяснить, чем многолетняя власть над человеком лучше его - того же самого человека - единовременного убийства. Мнения на этот счёт есть, конечно, разные, и сейчас Кропоткин с Бакуниным, обнявшись на облачке, дружно плюнут в мою бесстыжую иезуитскую харю, но я считаю второй вариант менее жестоким. И отрекутся от меня. Пацаны, от меня отвернулись Иисус, Булгаков и Карина перед смертью, вы меня своими голыми жопами не напугаете совсем.
Это не значит, конечно, что я и планирую продолжать в том же духе - я планирую заканчивать. Я не знаю, как это делается и до этого не делал никогда раньше, но всё-таки закончу как получится, и долбись оно конём. Власть одного человека над другим - это преступление. И я его предотвратил. Метод, конечно, не лучший но она не оставила мне выбора, бежать было некуда. Убивать она меня не собиралась, то есть на милость я не рассчитывал. И судя по тому, что никто меня не ищет, не спрашивает с меня и ничего не предъявляет - ничего такое оправдание, проканало на высшем уровне.
Вот и сейчас ощущение - будто в воздушной яме.
Чтобы полет продолжался, надо в себе давить
Страх и соблазн. И, ругаясь матерными словами,
Жертвуем кровь мы для бога крови и любовь для бога любви.
Развод как-то сошёл на нет - автожурналист Вадим в поисках сексуальной гармонии двинул куда-то ещё. Странная штука эта сексуальная гармония, но всё равно - удачи, Вадим, и следи за тем, за что можно подержаться. Если член окажется не в тех руках, назад дороги нет.
Но бланки заявлений я храню на почте, не удаляя письмо. Только отношения лень было выяснять - я с Кариной такие отношения выяснил, после которых общество людей и разговоры с ними стали моим ежедневным концлагерем. Но со мной моя девочка, мой милый ребёнок, моя маленькая дрянь, моё спасение и наказание. Она утверждает, что всё пройдёт. Она вообще утверждает.
С Катей я помирился, назовём это так. Она больше на меня не орала, а я не доводил её до малахитового бешенства. Маша родила здорового мальчика и начала писать, но в отпуск я не пошёл. Гарик как-то заметил с досадой, что куда-то пропала журналистка и на телефон не отвечает, на том всё и закончилось.
Всероссийский тур Полоскиной прошёл триумфально. На вокзалах и в аэропортах её встречали сотни людей, заваливали цветами и поцелуями. Гарик прав - тысячу лет катится, никак не прикатится. И чего я переживаю.
Роман я пишу до сих пор. И стишок раз в две недели. Вот оно, моё уютное несчастьице, никому его не отдам.
И для введения новой, повышенной дозы -
Надо же чем-то заполнить теперь пустоту -
Вскрытие делают ржавым консервным ножом без наркоза,
Ориентируясь пальцами на издаваемый стук.