– О чем задумалась? – спросила Алый Пион, которая наконец закончила прихорашиваться и отложила зеркало.
– С виду – поиски мятежников, а на деле, может быть, борьба за долж…
– Молчи! – прошипела Алый Пион, прижав руку к моим губам. – Некоторые вещи лучше не называть своими именами.
– Простите! – склонилась я.
– Ладно, – улыбнулась мне покровительница. – Яйцо рано или поздно заметят. Оно протухнет или выведется птенец.
– Ты о случившемся? – подсела ближе Нежный Ирис и приготовилась к порции ответных откровений, однако не дождалась.
– Нет, о ней! – попеняла мне Алый Пион. – Она слишком умна и отличается от остальных. Рано или поздно это заметят, и к добру или к худу – не берусь судить.
– Ах, вот как! Посмотрим. Что ж, мне пора. Где моя цитра?
Я протянула куртизанке инструмент в чехле и проводила к выходу. Закрыв дверь, я вернулась к приготовлению чая.
Когда высокий гость навестил увечную куртизанку, я играла роль прислуги. Сначала порог переступила стража. Небесный Дар и его подчиненные тщательно проверили комнату, посуду и напитки, но ничего подозрительного не нашли, после чего вошел сам наместник. Алый Пион отослала меня.
Я отправилась к Нежному Ирису, чтобы переждать у нее остаток ночи до утра. Однако на полпути меня перехватил господин офицер.
– Маленький Цветок! Следуй за мной, – распорядился он тоном, не допускающим отказа.
Я поспешила следом. Офицер провел меня галереями до тех самых покоев, где мы беседовали до банкета. Убедившись, что в помещении никого нет, он вошел и впустил меня. Небесный Дар уселся и сказал:
– Располагайся! Нам надо поговорить.
– О чем, господин? – удивилась я. – Разве мы уже не закончили беседу?
– Не притворяйся, что не понимаешь. Ты видела, что случилось на банкете.
– Все видели, мой господин, – улыбнулась я.
Как же все-таки восхитительно! Как в сказаниях о запретной любви благородного вельможи и артистки. Я до сих пор не могла опомниться от ошеломительной красоты выступления и неожиданного поступка наместника.
– Отчего он выбрал эту куртизанку? – раздраженно бросил офицер. – Что случилось такого, если он вдруг спутался с простым человеком? Да еще и увечным. Это недостойная связь.
Всю мою восторженность смыло, как водой. Остался только горький осадок. Вот, значит, как?! С человеком? Да, она не дракон, но во сто крат лучше их всех. Мужество и смирение куртизанки делали ей честь. А он-то хорош! Ведь из-за драконов Алый Пион потеряла красоту.
Продекламировав четверостишие, я смолкла, ожидая его реакции. Похоже, меня сегодня потянуло на вирши и все еще не отпускало. Интересно, понял ли он?
– Что это значит?! – раздосадовано рыкнул Небесный Дар, обрастая чешуей. – Ты не понимаешь? Или не знаешь? Отвечай просто, без изысков.
– Господин, прошу меня простить, – повинилась я. – Я все понимаю, так же как и вы. Но не мне судить о делах вышестоящих. А еще…
– Что? – вдруг успокоился он.
– Куртизанка тоже человек. В этом я с вами согласна, хотя многие бы не согласились. Но чем смертный хуже дракона или лисы? – в свою очередь спросила я. – Разве среди людей мало достойных, а среди других рас не встречается недостойных?
Теперь я поняла, почему он так себя вел после чтения письма. Дракон увидал эмблему цветка, вообразил, что кто-то из Управы встречается с куртизанкой, и сильно разгневался. Значит, Дракон в Управе не одинок и их там несколько? Надо присмотреться, если удастся выжить.
Господин офицер разве что не дымился от возмущения.
– Не тебе судить, девушка, – отрывисто бросил он.
– Да, вы правы, не мне. Только небеса вправе.
«И не вам», – тем самым сказала я. И торопливо закончила свою мысль, пока он не опомнился:
– Ваше животное лишило куртизанку красоты. Как вы смеете после этого винить женщину за увечье? Разве такое справедливо и достойно офицера?
Сказала – и приготовилась к неминуемой смерти. Вместо страха я испытывала облегчение. В душе воцарилось невиданное спокойствие. Вдруг Дракон расхохотался. Он словно с ума сошел, так сильно развеселился. На его глазах выступили слезы.
– Да, девушка, – выдавил он сквозь смех. – Ты снова сумела меня удивить. И опять выбрала прямой путь к цели.
– Куда он меня приведет, господин? – невесело пошутила я, припоминая наш разговор о правде и лжи.
– Поживем – увидим.
«Лишь бы куда-то вывел», – подумалось мне.