Разумеется, мысли как-то сами перетекли к этому ушастому предателю. Так тоскливо мне вдруг стало, хоть волком вой. И хуже всего от осознания — я продолжала скучать по нему. Знала, что сволочь… и все равно…
Дурацкая женская натура. Мы любим мерзавцев, ценим ушедших, привязываемся к непостоянному. Сердце женщины — загадка, прежде всего для нее самой.
— Ну, так зачем ты пришла? — спросил крылатый за утренней чашкой ароматного напитка. Из моих запасов, между прочим! Ту бурду, похожую на переваренный жженый кофе, я пить отказалась, достала травяной сбор. Общеукрепляющий.
— А что, просто так зайти не могла?
— В эти горы просто так никто не ходит. Опасно слишком. — Он чинно сдул белесый парок над блюдцем и глянул поверх него. — Так что тебе нужно, Лиса?
— Смотря что у тебя есть, — насупилась я. Дракон ведь не объяснил, что это за артефакт такой. Вот я впросак попаду, если у теншуа их несколько.
— У меня много чего есть, — нагло улыбнулась эта ошибка Сергея Зверева.
Я засопела, потому как сказать было нечего.
— А что у тебя есть взамен?
И снова молчание.
— Зачем же ты пришла, если не знаешь, что тебе нужно и на что это обменять?
— Меня как послали, так я и пришла!
— Кто послал?
— Раздолбай один.
Юрчик помолчал и с заметной ленцой завернул кусок мяса и зелень в сухую пресную лепешку — точно такой я уже несколько минут давилась. А сразу показать нельзя было? Нравится ему меня дурой выставлять!
— Давай так — я разрешу тебе забрать одну вещь из моей коллекции, любую, какую захочешь, но ты взамен кое-что сделаешь для меня.
— Что? — напряглась я.
Он снова фыркнул:
— Нужна ты мне была, корова! Есть у меня работка. Не скажу, что непыльная, зато как раз для таких недалеких умом, как ты.
— Слышь, Юрик, еще раз скажешь что-то в этом роде — и быть тебе не ангелом крылатым, а курицей щипаной. Все понятно?
Глаза его нехорошо блеснули:
— А ты не забываешься?
— Всему есть границы. Оскорблять себя я не дам. Понимай это как хочешь, герой анимашки!
Хорошо хоть ангелок не понял, кем я его обозвала. А спросить гордость явно не позволила, вон лоб морщил.
Кстати, задание оказалось, мягко говоря, очень грязным. В прямом смысле слова! В горе у пернатого обнаружилась пещерка с наваленной прямо на пол рухлядью. Чего тут только не было — от старых полусгнивших стульев до вазочек из тонкого фарфора. И все это в таком жутком состоянии, что даже я, существо, не сильно отличающееся чистоплотностью, пришла в культурный шок.
— Вот, — сказал Юрик. — Уберешься здесь, все по местам расставишь, что надо — вымоешь, что выбросить — только посоветовавшись со мной. Понятно, Лиска?
Я ничего не ответила — стояла в тихой панике от объемов работ. Так меня не подставляли даже в школе на сельхозраскопках, в простонародье именуемых «картошкой». Там хоть выделили делянку и работай «от сих и до обеда», не особо контролируя скорость и производительность труда. А тут же все надо разгрести! Для такой лентяйки — хуже наказания за грехи не придумать.
— Может, это таки ад? — взмолилась я. А потом опомнилась: — Если это ад, то с обществом мне не повезло.
Для начала я решила выкинуть все не подлежащее восстановлению. Но так как некоторые вещи просто отказывались поддаваться определению без помывки, пришлось брать у Оюррина тазик с водой и тряпочку. Как пролетел день, я особо и не заметила. Это место напоминало очень грязный запущенный музей с кучей интересного, непонятного барахла. Мне всегда нравилось ходить по местам типа бабушкиного чердака, пусть там и хранилась только совковая рухлядь, доски и козлиные шкуры. Зато всегда можно было помечтать, спуская свою фантазию на тормозах. Жаль только, что мой строгий дед быстро выгонял шалившую детвору. И вот теперь я получила полную свободу и целый ангелов чердачок на растерзание моей теперь уже больной фантазии.
Чего тут только не было! Первый час я как заведенная носилась из угла в угол, рассматривая все самое занятное. Потом поняла, что такими темпами ничего не сделаю, и начала разбор бардака.
Когда пришел Юрик, у одной из стен высилась целая куча вещей на выброс, а все более-менее нормальное валялось разбросанное по полу. Он склонился над кучей, что-то там поворошил и кивнул:
— Вроде ничего хорошего не выкинула.
— А ты чего ожидал? У такой жмотки, как я, ничего просто так не выкидывается.
Вообще-то даже для меня собственный энтузиазм стал неожиданностью. Дома уборкой я занималась только из-под палки, да и то до конца ничего не доделывала. Хотя бывали моменты особого вдохновения, во время которых я двигала мебель и выкидывала залежи старых вещей. Вот только такое обычно длилось не дольше пары часов. А тут несколько дней практически не вылезала из завалов полузаброшенного хранилища.