Выдохнув, лиса села за стол и попыталась съесть дымящуюся перед ней полбянку, однако в одиночестве еда не лезла в горло, лишая живот возможности, наконец, заполучить желаемое.
Скрипнули деревянные ножки табурета. Ливелия, выйдя из кухни, стала подниматься по лестнице. Если Джарек прогонит ее, девушка с чистой душой сможет на него немного обидеться и съесть приготовленную кашу. А так, стоило навестить хозяина дома хотя бы для приличия.
Двери на втором этаже были все открыты, и только одна, в самом конце коридора, прятала за своими полотнами человека, вернувшего Ливелию с того света. Гулко разнеслись три стука по дереву, но никто не отозвался. Точнее, так Ливелии показалось, но чуткий лисий слух уловил за дверью непонятное бульканье, которое не мог издавать здоровый человек. Откинув страх и сомнения, девушка пихнула створки, и давно несмазанные петли заскрипели, пропуская лисицу внутрь.
В маленькой комнате на одноместной кровати лежал Джарек. Глаза его были закрыты, но из приоткрытого рта стекала густая белая пена.
— Богиня! — Ливелия бросилась вперед и, подбежав к постели мужчины, сразу же перевернула его на бок, чтобы он не захлебнулся в вытекающей жидкости. Что делать дальше, она не знала. Точнее у нее был один вариант, но она не была уверена, поможет ли это и имеет ли она право использовать свой дар в отношении простого человека. Но почувствовав, что горячее от температуры тело Джарека начала бить сильная дрожь, перестала сомневаться. Сняв одной свободной рукой бусы сдерживающие вторую ипостась, она обернулась.
Ада
Тэйтан просил меня помочь ему с организацией прогулки с Самарой, но я, сославшись на неотложные дела, сбежала из его покоев. Если уж принц настроен серьезно, то он прекрасно справится и без моей помощи. Я в этом фарсе больше участвовать не хотела. Пусть друг сам устраивает свою личную жизнь — это ему жениться на леди Риш, а не мне.
Во рту появился привкус горечи.
Уже переодевшись, я решила добраться до тренировочного зала, где при помощи любимой шпаги могла снять с себя весь груз недовольства. Свободная рубашка, узкие штаны на подтяжках дополняли мой образ своеобразной воительницы, однако сегодня мне было не суждено снять накопившийся стресс. На полпути меня перехватил слуга отца, передав приказ того явиться к нему незамедлительно.
Я, быть может, и ослушалась, чтобы поиграть на нервах отца, но слугу так трясло от страха, что мне не оставалось выбора. Я прекрасно знала, как Дайтос Реакруа относился к тем, кто приносит плохие новости. Быть карательной рукой мне не хотелось.
Проследовала за сгорбленным мужчиной в дворцовую келью. По спине знакомо побежали мурашки — никогда не любила это место. В нем витала неописуемая гнетущая атмосфера: стены давили, а от вездесущего запаха благовоний кружилась голова. Отец всегда выбирал это место для наших встреч, если хотел получить положительный результат в переговорах. Обычных бесед мы не вели. Здесь же мой затуманенный разум терял связь с действительностью и реальностью, готовый на все, лишь бы скорее покинуть ненавистную келью.
Открыв двери, слуга не стал заходить внутрь, лишь с облегчением выдохнул — свою задачу мужчина выполнил. Я грустно усмехнулась, зная, каким несносным бывает Дайтос Реакруа, пребывая в плохом настроении. Раньше я и сама безумно боялась отца, но после смерти матери зареклась никогда не подпускать его к своей душе. Вирения показала, к чему это может привести, на собственном примере. К матери я не спешила.
Поэтому я шла между рядов скамей, морально настраиваясь на сопротивление. И по довольной улыбке отца поняла, что не зря. Рядом с ним стоял Сейдж, столь же эмоциональный, как и статуя Богини позади него. Однако хоть его лицо ничего не выражало, по руке, что постоянно одергивала рукав рубашки, было видно волнение, переполняющее поспешника изнутри. Я даже до конца не могла поверить своим глазам. Это было совершенно не свойственно лучшему из Ищеек.
— Ада, ну наконец — то, — воскликнул отец, утягивая меня поближе к алтарнику. — Мы уже заждались.
С главой фракции происходили невообразимые метаморфозы. Я никогда не видела его столь счастливым. Живот скрутило от плохого предчувствия, надвигающегося на меня снежной лавиной. И я чувствовала, что меня накроет с головой.
— Что происходит? — спросила я, с подозрением косясь то на одного, то на другого.
Отец расплылся в широкой улыбке, положив руку на плечо застывшего Сейджа.
— Сегодня замечательный день, моя дорогая дочь, — от этих слов замерла уже я. — Сегодня на ужине мы объявим о вашей помолвке.
И пока я стояла с широко открытым ртом, отец схватил мою руку и прижал к руке поспешника. Полыхнула яркая вспышка, и на наших запястьях появилась тонкая вязь скрепляющего заклинания.
В глазах потемнело, и я упала в обморок, не в силах выдержать еще и этот подарок судьбы.
Глава 11
Джарек проснулся с чувством давления в груди. А точнее на груди. Мужчина приподнял голову и обнаружил на себе свернувшуюся клубком лисичку. Глаза ее были закрыты, мордочка пряталась в пушистом рыжем хвосте, а красный камень мягко сиял, разгоняя ночную тьму.
— Ливелия?
Лиса продолжала лежать неподвижно. Первой его мыслью было скинуть рыжую нахалку с себя, но руки не отрывались от кровати, скованные небывалой слабостью. Тут только до Джарека дошло, что его резерв на нуле. Вот прямо совсем. Но тогда он должен был умереть. Почему же этого не случилось?
А от лисички тем временем шло едва заметное тепло. Джарек закрыл глаза и посмотрел внутренним зрением. И сразу же все стало понятно: тонкая нить связывала Ливелию с магом, наполняя его тело силой. Неужели она спасла его?
Сон вновь брал свое, и мужчина сдался, решив подумать обо всем позже.
Проснулся под песни птиц, когда за окном уже рассвело. Лисицы на себе не обнаружил, однако под боком, тихо сопя, примостилась Ливелия в человеческом обличие. Видимо, после передачи сил она была так слаба и опустошена, что даже не смогла добраться до своей комнаты.
Джарек же, наоборот, чувствовал себя превосходно. Словно он умер и заново родился. Еще никогда его резерв не был так полон. Лиса сотворила нечто невероятное.
— Жизнь за жизнь, — прошептал он, проведя по щеке уснувшей девушки. А потом резко отдернул руку, осознав, что творит. Он сделал это спонтанно, необдуманно, но будто бы по привычке. Лежать, прижавшись к лисе, чувствовалась на удивление правильно, отчего мужчина, не раздумывая, отодвинулся и встал с кровати.
Сначала он даже захотел разбудить Ливелию и попросить уйти, но угрызение совести не позволило даже дотронуться до оборотня. Маг же решил для себя больше никогда не касаться девушки. Даже если руки будут чесаться. Даже если она будет его единственным спасением.
Но не смотреть он не мог. Картина спящей девушки в его помятой кровати с раскиданными по подушке длинными волосами, вдруг отозвалась тянущей болью внизу живота мужчины.
Чтобы больше себя не мучить, он вышел из комнаты, тихонько прикрыв дверь. Спустившись вниз, на кухне обнаружил давно остывшую на двух тарелках кашу, мелко нарезанные куски мяса и отломанный ломать хлеба. Лиса готовила. Для себя и для него.
— Богиня, ты хочешь моей смерти? — спросил Джарек у потолка, а потом все — таки сел и в два присеста съел свою порцию. Каша была холодной и слипшейся, но, тем не менее, вкуснее он никогда не ел.
— Лисья магия, будь ты проклята, — с усмешкой на губах проворчал сытый маг. — Вот и что теперь делать?