Но вот пришел как-то к нему приятель и сказал:
— А что, не слыхал ли ты, будто нынче состоятся сеульские экзамены?
— Если бы даже и слышал, — ответил Ли, — то лишь расстроился бы. Уж лучше и не рассказывай мне ничего о них!
— Ну что ты говоришь? — возразил приятель. — Меня всегда огорчало, что ты не смог выдержать экзаменов, и я очень жалел тебя. Вот потому-то, узнав на днях, что в этом году непременно будет проводиться экзамен, я пришел сказать тебе об этом. Думаешь только тебе обидно, что ты всегда проваливаешься на главном экзамене, я тоже очень огорчен. Поэтому и советую тебе попытаться еще разок. Ведь не всякое дело в этом мире удается сразу. А вдруг, выдержав предварительный экзамен, на этот раз добьешься успеха и на главном экзамене. Как знать? Попробуй-ка еще разок сходить в столицу!
— Все это так, конечно, — ответил Ли. — Однако я уже столько раз проваливался, что больше не хочу. Впрочем, раз ты так горячо меня уговариваешь, — оно и понятно: я же ведь твой друг! — попробую еще раз. Как в народе-то говорится: «Воробей не пролетает мимо крупорушки!» Поэтому разве не волнуется и моя душа, когда я слышу про экзамены? К тому же, ничего страшного не случится, кроме того, что опять провалюсь!
Приняв такое решение, Ли разузнал как следует об экзамене, приготовил в дорогу деньги и необходимые вещи и отправился в Сеул. Прибыв в столицу, он опять выдержал предварительный экзамен, однако с тревогой думал, как-то у него получится с главным. А когда на следующий год он снова пришел в Сеул держать весенний экзамен, то провалился и на этот раз! В отчаянии с треском сломал он свой лук и колчан и выбросил их вон! А потом, на те десять лян, что остались у него от дорожных денег, принялся пить без разбору и вино, и брагу, и водку!
— Пойду к Южным воротам! — опьянев до потери сознания, пробормотал он и стал было подниматься на гору Намсан, но споткнулся о корни сосны, упал и тут же уснул. А когда, выспавшись, проснулся и огляделся кругом, то оказалось, что уже наступила ночь. Ли не знал, где находится, в горле у него пересохло, и он стал слоняться туда-сюда в поисках воды. Найдя, наконец, родник, он лег ничком, вволю напился да так и остался лежать, горько жалуясь на свою судьбу. И тут вдруг у себя над головой он услышал какой-то шорох! С трудом подняв голову, Ли вгляделся и увидел: какой-то буддийский монах, стоя между сосен, скинул котомку со спины и достал меч. Котомку и шляпу, сплетенную из бамбука, он повесил на сук, огляделся по сторонам и быстро, будто полетел по воздуху, ринулся под гору. Вид у него при этом был такой, словно собирался он убить человека! «Этот бритоголовый мерзавец, — подумал лучник Ли, — несомненно, перелез через городскую стену и хочет кого-то убить. Девять раз я выдержал предварительный экзамен и девять раз провалил главный. Так что вполне могу сказать о себе: „С позором я переправляюсь на восточный берег!“[163] Но если я помешаю этому негодяю совершить преступление, спасу человеческую жизнь, над которой нависла угроза, то, — пусть даже я потерплю от него поражение, — сделаю хоть какое-то доброе дело. Однако, что же он затеял?!» Он быстро вскочил на ноги и незаметно последовал за монахом.
Под горой Намсан стоял чей-то большой дом, обнесенный высокой каменной оградой. Монах ловко подпрыгнул и перемахнул через ограду. Ли тоже подошел к ограде, внимательно посмотрел во двор и понял, что это задняя часть дома. В окне горел свет. Монах подошел к ярко освещенному двустворчатому окну и издал какой-то звук, будто скрипнуло дерево. Из окна тут же вылезла молодая женщина, по виду новобрачная, пошепталась с монахом, потом они вместе вошли в дом, закрыли за собой дверь и больше не появлялись. Лучник Ли еще больше заподозрил неладное. Он быстро перелез через ограду и, притаившись под окном, стал подслушивать.
— Эх, девка! — сказал монах. — Ты, говорят, променяла такого сильного и солидного мужчину, как я, на мужа — этого слабоумного безбородого сосунка, у которого и молоко на губах не обсохло? А я-то, потеряв тебя, не мог ни есть, ни спать, тревожился днем и ночью и вот теперь решил прийти. Что ты на это скажешь?
— Я ведь всего лишь женщина, — отвечала новобрачная. — Очень не хотела я выходить за него замуж, но отец, мать и вся родня зачем-то выдали меня насильно, снарядили лошадей и привезли сюда. Противиться было невозможно, и пришлось мне против воли приехать. На душе одно — куда бы сбежать? Я совсем не люблю его, но, как говорится, брачный договор на сто лет уже заключен, и я должна теперь этого сопляка считать своим мужем и во всем ему повиноваться. Да будь он даже взрослым человеком, высоким и статным, разве изменю я достопочтенному монаху — моему прекрасному супругу? Чем же угостить моего возлюбленного, обретенного на жизнь и смерть муженька?
163
Слова, сказанные китайским князем Сян Юйем, когда, потерпев поражение, ему пришлось бежать и переправляться через реку Уцзян (III в. до н. э.).