Это Хранилище не было таким мрачным, как первое. В первом одна только самоскладывающаяся лестница с черным блеском ступеней чего только стоила. А здесь царил бежево-золотой цвет. Желтые плиты на полу перемигивались золотыми искорками с яркими спиралями, ловящими друг друга за хвосты на стенах коридора. Высокий потолок сиял теплым желтоватым светом. Было по-домашнему тепло, уютно и мирно. В начали они осторожничали, опасаясь ловушкой. Но с каждым шагом лица людей разглаживались, на них застывали растерянные улыбки. Покой овладевал их сердцами. Ларри успокаивал себя тем, что они зашли с парадного входа, где Стражам некого опасаться. Так что ловушек ждать не приходится. Но и он потерял бдительность, и едва не проворонил тот момент, когда дудочка в его руке внезапно раскалилась и больно обожгла кожу.
Командир замер. Повинуясь его молчаливой команде, вместе с ним застыл и весь отряд. Но люди все еще находились во власти непонятной силы. Остановка вызвала лишь недоумение. Даже Старк скользнул спокойным взглядом по стенам, оглянулся назад и вопросительно уставился на Ларри. Тот пожал плечами. Его интуиция крепко спала, под покровом доброжелательности, которые излучали местные стены. Крупицы добра и доверия видимо входили в состав здешнего воздуха. Но раскаленная дудочка упрямо жгла руку. «Может выкинуть?» — мелькнула ленивая мысль, но тут же ушла. Ларри крепче сжал ладонь, боль помогала сосредоточиться, не потерять осторожность. Где-то здесь бродит враг — хитрый и опасный. Их бдительность тщательно усыпили. Но где же эти твари?
Над головами пронесся легкий порыв воздуха, еле слышно зашуршали когти по камням. Ларри инстинктивно пригнулся, с горечью успев заметить, что был единственным, кто это сделал. Тварь промчалась по потолку и легко спрыгнула на пол перед путниками. Дракон не полностью прошел трансформацию. Он представлял собой отвратительную смесь человека и Стража. Две ноги и две руки заканчивались длинными, черными когтями, зловеще поблескивающими в золотом свете коридора. На полу коридора сворачивался в кольца и распрямлялся длинный хвост. Черные глаза бездонными колодцами смотрели на путников, не выражая никаких эмоций. Лишь хвост жил своей жизнью, демонстрируя раздражение своего хозяина. Вместо носа и рта — отверстия, придавая твари вид полуразложившегося мертвеца. Кожа, покрытая серой чешуей, отливала грязно-желтым.
Передние невольно отшатнулись назад, лишь Ларри остался на месте. Он уже догадывался, что ждет их сзади. Шуршание повторилось, и вторая тварь спрыгнула с потолка за спинами людей. Путь назад был отрезан. Что же, не так он представлял себе их охоту. Ларри был уже готов опробовать себя в качестве музыканта, когда тварь раскрыла свою пасть, продемонстрировав острые, явно больше человеческих, зубы.
— Пришшшли. Сссами. Сссачем?
И она чисто по-человечески наклонила в недоумении голову на бок. Потом, не меняя положения головы, резко выбросила руку вперед. Ларри отшатнулся. Но тварь не сдвинулась с места. Она пошевелила пальцами в воздухе, словно перебирая складки ткани. Стук когтей морозом продрал по коже. Внезапно указательный палец выпрямился и замер, указывая четко на Лиссу.
— Прифффели. Нашшша. Вссся.
Лисса замерла, чувствуя, как волна ужаса поднимается из желудка, подкатывает к сердцу, беря его в цепкий ледяной плен. В голове знакомо зашумело. «Только не это», — простонала девушка. Голоса вторгались в ее бедный мозг, блокируя мысли, заставляя все тело застыть каменной статуей. Ее сумасшествие получило развитие — смазанные тени чьих-то образов закружились перед глазами. Неясные картинки бешеной каруселью проносились перед глазами. А голоса становились все настойчивей, все настырней. Лисса уже не понимала, где ее мысли, а где чужие. Она растворялась в этой круговерти, тонула в пучине образов. Внезапно тонкий звук прорвался сквозь бубнежку Стражей. Он молнией разорвал карусель изображений, оглушил тишиной. Голоса исчезли. Звук повторился, уже с большей силой, с большей уверенностью он поплыл по коридору.
Лисса рискнула приоткрыть глаза. Ларри стоял к ней спиной и играл, играл на деревянной игрушке, ухитряясь извлекать из нее щемяще-пронзительные, мелодичные звуки. А перед ним опадала на пол чешуйчатая фигура, странно складываясь, извиваясь, выкореживаясь. И вот перед ошеломленными зрителями все медленнее сворачивается кольцами хвост, все тише скребут когти по каменным плитам пола, встопорщенные гребни опадают, черные глаза стекленеют, и тварь замирает, уже в своем истинном, драконьем обличье.