— Так вот почему весь пол словно сделан из черного стекла, — догадалась Лисса и поежилась: не хотелось бы наступить ногой в такой цветочек. Но как-то эту мясорубку, точнее, молнебойню, надо было пройти. Она снова и снова приводила в действие ловушку, вглядываясь в фиолетовое мерцание, до зайчиков в глазах. Просить подсказку у голосов не хотелось. Стоит лишь позвать, и потом их из головы не выгонишь… Нет, лучше она сама. Молнии били не хаотично. В их ударах прослеживалась какая-то последовательность. Ещё бы понять, какая? А что, если вспомнить уроки музыки, и попытаться поймать ритм.
Да, музыка — страшная сила. Иначе с чего бы Чипу отодвигаться от неё, как только она начала напевать себе под нос простую детскую песенку. Да и все остальные странно косятся, будто никогда не видели поющих девушек. Хм, нет, не то. Может, что-то классическое? Ну, найдет она ритм, и что дальше? Как проходить? А как еще двигаются под музыку? Танцуют, конечно! Вот оно! Нет, это явно что-то очень старое и простое. Никакой современности.
Лисса повернулась к командиру: «Простите, вы танцуете?»
Ух, ты! Неужели ей удалось согнать с его лица это вечное выражение невозмутимого всезнайства! Но нет, не отвертишься. Танцевать все равно придется. Право первой проверить свою собственную догадку, она не отдаст никому.
Не сплоховал, быстро пришел в себя. Нежно сжал ее ладошку одной рукой, второй крепко прижал к себе: «Что желает танцевать, госпожа?»
— Вальс!
И вот пара движется в ритме вальса среди фиолетовых разрядов молний. Это танец тишины, где слышна единственная музыка — музыка смерти. Два шага, поворот, под ноги лучше не смотреть, и не глядя, ощущаешь нестерпимый жар от расцветающего рядом цветка. Вспышка — справа, два шага — поворот, вспышка — сзади, два шага — поворот, молнии бьют, кажется, уже со всех сторон. Но танцующие словно не замечают их ударов. Они целиком и полностью поглощены танцем. Музыка звучит в их сердцах, а глаза неотрывно смотрят друг на друга, словно видя впервые. И нечто большее, чем танец связывает их в этот момент.
— Эх, какая красивая пара! — восхищенно бормочет Троха.
— Не мели языком, — обрывает его Кныш, — наш командир стоек, как ядро кометы. Еще ни одна команда не взяла его крейсер на абордаж.
— Ну, наша девочка, тоже не из хрусталя сделана. Характер — кремень. Так что мы еще посмотрим, кто кого на абордаж брать будет, — не уступал ему Троха.
— Отставить болтовню. Они дошли. Теперь наша очередь. — Тут же взял на себя руководство Старк. — Ну-ка, ребятки, быстренько подняли руки, кто умеет такие же кренделя выписывать?
Руки подняли примерно половина отряда.
— Чудненько, — довольно прищурился Старк, — объявляется белый танец. Умеющие танцевать приглашают тех, кто этому не обучен. Так, девочки, нашли себе кавалеров, и быстренько разбились на пары.
Девочки обиженно засопели, но начали шевелиться. В результате многократных воплей, тычков и перестановок, удалось разбить отряд на какое-то подобие пар. Кавалеры, вдохновленные предстоящим развлечением, плотоядно улыбались и пытались ухаживать за своими дамами — приобнять за плечики, пощекотать за небритые щечки, ну, или просто подержать за ручку. Дамы, естественно, в долгу не оставались. Незадачливым кавалерам прилетало под дых, под глаз и под другие части тела. Некоторые дамы были весьма и весьма щедры на подобные ласки. Кое-то успел пожалеть, что в свое время пренебрег обучением танцам и теперь вынужден следовать за ведущим в танце партнером.
— Я не буду с ним танцевать, — прорезал шум толпы визгливый голос графа. Старк черной тенью метнулся к нарушителю порядка. Мелкий, взъерошенный графчик стоял напротив довольно щурящегося громилы. На фоне его мощного торса щуплый аристократ просто терялся. Наемник плотоядно улыбался, как кот, которому в лапы попал воробушек.
— Не хочешь, не надо, — ледяным тоном отрезал Старк. — Можешь оставаться здесь в одиночестве.
Граф резко поменял цвет лица с разъяренного красного на испуганно белый и судорожно дернул головой.