– Около дома? – поспешно спросил Антуан.
Это вполне отвечало бы их планам, потому что выходить Кэтлин должна была через двор и еще через несколько связанных друг с другом дворов, чтобы оказаться в конце концов на достаточно удаленной улице. Но Антуан не мог всего этого сказать. Мальчик ничего не знал об отъезде Кэтлин.
– Нет, – сказал Жозе. – Это было около фуникулера, когда я брал свои газеты.
– И что? – спросил Антуан.
– Он заплатил мне двойную цену за мою пачку газет, а потом дал мне для тебя письмо, – сказал Жозе.
Антуан попятился было назад, но прежде чем он закончил это движение, Жозе уже извлек из-под рубашки конверт и отдал его. После чего у него уже больше не осталось сил; ему показалось, что он сидит в баре с обшитыми деревом стенами, с винными бочками и с алчным нетерпением ждет, чтобы Льюис продолжил свой рассказ.
Антуан осторожно вскрыл конверт и прочел:
Дорогой месье Рубье, поскольку я не имел удовольствия вновь Вас увидеть, я позволяю себе отправить Вам маленький подарок для путешествия. Он касается персоны, в которой – я не думаю, что ошибаюсь – Вы, кажется, принимаете живейший интерес. Это ведь Ваш Наполеон вроде бы сказал: «Хороший набросок стоит больше, чем все слова».
Искренне Ваш.
Антуан прошептал:
– Подарок?
Его пальцы порылись в глубине конверта и наткнулись на маленький кусочек фотопленки и маленькую фотографию.
– Отведи-ка Янки на кухню и дай ему, что он захочет, – сказал Антуан Кэтлин.
Выходя из комнаты, Кэтлин несколько раз обернулась.
Лицо Антуана ничего не выражало.
– Какое-нибудь новое затруднение? Что-нибудь серьезное? Я не смогу уехать, да? – спросила Кэтлин.
Она вернулась очень быстро и ей немного не хватало дыхания.
Антуан был на ногах. Он держал правую руку на уровне своего лица, слегка согнув пальцы. Он смотрел на ладонь этой руки.
– Антуан, скажи мне, скажи мне, – умоляла Кэтлин. – Я не смогу уехать?
– Почему же, напротив, и ты едешь, и я тоже еду, – возразил Антуан.
Затем он сказал:
– И даже, чтобы все устроить наилучшим образом, с нами будет третий.
Антуан не изменил своей позы. Его глаза были устремлены все туда же.
– Так будет гораздо интереснее, – сказал он. И насмешка – низкая, жестокая, неприличная – исказила его черты, одну за другой.
Кэтлин молча обогнула кресло и остановилась рядом с Антуаном, немного позади него. Она увидела, на что он смотрел. А он даже не заметил этого.
– Льюис был прав, – сказал Антуан. – Твой муж был не просто красив… он был великолепен.
Теперь Антуан улыбался.
– Будем путешествовать семьей, – продолжил он. – Красавица Кэтлин, красавец Динвер и его Дублер – я.
Кэтлин смотрела на лицо своего мужа. Снимок был маленький, но поражали сходство, рельефность изображения, живость черт.
Кэтлин вспомнила морг.
Льюис водил ее туда, чтобы опознать выброшенный морем труп.
У нее в голове замелькали обрывки мыслей: «Никто не имеет права убивать… Не будет счастья у того, кто убил… Нет прощения».
Воспоминание о том, что предстало ее глазам в морге, рассеялось. Кэтлин снова увидела то изображение, которое держал в ладони Антуан. Тогда она взяла себя в руки.
Она вспомнила то, что знала она одна; оборотную сторону этого столь прекрасного лица, изнанку этого высокого лба, истинные наклонности этих вот тонких губ, потайной взгляд этих глаз, которые все находили восхитительными.
«То была не моя вина, – сказала она себе с какой-то отчаянной надеждой. – Я если и проклята, то заслуживаю снисхождения. Но вот только надо заплатить… Заплатить сполна».
Кэтлин сделала очень мягкое и в то же время как-то по особому властное движение и взяла изображение мужа.
– Антуан, – сказала она.
Он повернулся к Кэтлин, как если бы она его ударила.
– Все хорошо, – сказала она. – Это было нужно. Я должна была заплатить за путешествие. Нельзя было уйти и не заплатить. Все хорошо, я тебя уверяю.
Она внимательно посмотрела на фото, чтобы снова увидеть изнанку изображенного там мужчины, обрести необходимую смелость.
Она сказала:
– Не нужно на меня сердиться за то, что я не все тебе рассказала. Это из-за тебя. Я не хотела портить его образ в твоих глазах. Я боялась твоего отвращения. Ты мог сказать мне, что угодно. Я предпочла, чтобы ты верил, будто я внушала и разделяла большую любовь. Один раз я была готова рассказать. Но тогда ты сам не захотел.
– Припоминаю, – сказал Антуан.
Он чувствовал себя очень спокойно. Он больше ничего не боялся.
– Ну и вот… – сказала Кэтлин.