— Как вам это удалось? — Себастьен смотрел на кардинала с восхищением.
— А выбор был — либо вот этот, так сказать, пакет условий, либо — снятие сана и в полицию. Я считаю, что и так слишком долго потворствовал ему.
— А что госпожа Кристин? — поинтересовался Варфоломей. — Не начала ли рассказывать о несчастном мальчике, и как его никто не любит?
Видимо, речь о сестре Шарля, подумала Элоиза.
— Переживёт, — отрезал кардинал. — Не в тюрьму же он в итоге отправляется. Или, Элоиза, вы настаиваете, чтобы в тюрьму?
Она не ожидала такого вопроса. Задумалась. И заставила себя отвечать.
— Знаете, из тюрьмы выходят. А если в горах Гватемалы действительно много работы, которую этот человек сможет выполнять — так пусть идёт и выполняет. И не возвращается, — злобно добавила она. — Простите, ваше преосвященство, — глянула на епископа. — У меня нет добрых чувств по отношению к этому человеку.
— Госпожа де Шатийон, я счёл возможным посвятить Бенедикта в вашу историю — и личную, и семейную, — заметил Шарль. — Он должен знать, на что способен его будущий подопечный. Более того, я отправил Винченцо к нему на исповедь.
— Я понимаю, — пробормотала Элоиза.
Вообще да, приличного тюремного срока из существующих обвинений не получится. Он все-таки никого не убивал, и мстить ему было разве что за то, что совратил и бросил, но у Шарля получилось лучше, чем смогла бы придумать она сама. Мысли поглотили её, и она даже не сразу расслышала вопрос епископа.
— …здорова ли госпожа де Шатийон?
— Да, — ответила она.
— Не слишком, — разом с ней ответил Марни.
Она подняла на него возмущенный взгляд — вот ещё только не хватало!
— Элоиза, вы не были у Бруно? — спросил кардинал.
— Нет, всё в порядке, — помотала головой она.
— Тогда я, как ваш начальник, распоряжусь о следующем: с завтрашнего дня вы в отпуске, до конца недели. Может быть, ещё сказываются последствия вашей весенней операции? Отдохните, лучше всего — поезжайте куда-нибудь. Себастьен, я могу поручить вам вывезти куда-нибудь госпожу де Шатийон, где она почувствует себя лучше?
— Меня вы тоже отправите в отпуск до конца недели? — рассмеялся тот.
— Конечно.
— Исполню, — Себастьен коротко кивнул, а в глазах у него плясали черти.
— Элоиза? — кардинал внимательно посмотрел на неё.
Она не ожидала такого от кардинала, но спорить было глупо.
— Да, ваше высокопреосвященство, я так и сделаю. Спасибо.
— Тогда ступайте, собирайтесь. Оба, — улыбнулся кардинал.
29. Давняя история. Взгляд со стороны. Полина
Вечером следующего дня Элоиза и Себастьен сидели на большом прибрежном камне, спустив ноги в воду. Да-да, в том самом месте, где они уже сидели почти год назад. Элоиза не знала, почему Себастьен решил привезти её сюда — потому ли, что им здесь было хорошо, или просто дорога сюда была быстрой и несложной. Домик оказался свободен, их с радостью приняли. Себастьен даже сводил её поужинать, но ни рыба, ни даже жареные каракатицы сегодня не радовали.
Нет, не так. Не то, чтобы не радовали, просто было абсолютно не важно — что есть и что пить.
Она не возражала против его активных действий, то есть — не требовала оставить её в покое и не трогать. Впрочем, он, глядя на неё, тоже был немногословен.
Но в какой-то момент сидения на камне всё же спросил:
— Скажите, Элоиза, а когда вы не здесь — вы где?
— То есть? — встрепенулась она.
— То и есть. Вы определённо сейчас не здесь. Со мной ваша физическая оболочка, а где блуждает в это время ваша душа? Или, может быть, она не блуждает, а где-то прячется — в коробочке, шкатулке или сундуке? И мне всего-то нужно сходить в заклятое место, принести шкатулочку и вернуть вам вашу душу? Или, может быть, она на месте, просто хорошо скрыта? Например, где-то глубоко внутри вас есть маленькая улитка. У неё очень прочный домик, прямо скажем — титановый, в нём темно и безопасно. Там никто не увидит ни страхов, ни сомнений, ни разочарований. А когда сложная ситуация минует вас — то и душа ваша, имеющая в тот момент облик улитки, выглянет из своего домика наружу, пошевелит рожками и постепенно выберется в вашу телесную оболочку. А может быть, это не улитка в домике, это нежный моллюск в своей перламутровой раковине? Сидит там, прячется, а все несчастья и беды обволакивает перламутром и превращает в драгоценные жемчужины. А мне остаётся только ждать, когда вы явите себя из этого заточения, поднявшись ото сна ещё прекраснее, чем раньше.
— Мой невероятный друг, что это? Где вы взяли эти слова? — ошеломлённая Элоиза встретилась с ним взглядом и смотрела, не отрываясь.