Он встал и направился к тому месту, откуда решил начать работу и снял пальто. И вдруг в тенистой низинке он увидел человека, озиравшегося в изрядном недоумении. Тот стоял, опершись на лопату, но, очевидно, не знал, что ему делать. Ниггл окликнул его.
— Пэриш!
Тот подошел, взяв на плечо лопату. Пэриш все еще прихрамывал. Они не сказали друг другу ни слова, просто кивнули, как делали, встречаясь в аллее, а потом пошли рядом — рука об руку. По-прежнему молча, Ниггл и Пэриш дружно выбрали место, на котором им предстояло поставить небольшой дом и разбить садик, казавшийся здесь просто необходимыми.
Когда они приступили к работе, стало ясно, что теперь уже Ниггл лучше распоряжается и делом, и временем. Как ни странно, теперь именно он был поглощен строительством и садоводством. Пэриш же часто любовался деревьями — и особенно Деревом.
Однажды днем Ниггл высаживал зеленую изгородь, а Пэриш лежал рядом, внимательно разглядывая прекрасный желтый цветочек среди зеленой травы. Давным-давно Ниггл в изрядном количестве поместил их возле корней Дерева. Вдруг Пэриш поглядел вверх; лицо его лоснилось на солнце, он улыбался.
— Великолепно! — проговорил он. — Но если честно, мне здесь не положено быть. Спасибо, что вы замолвили за меня слово.
— Ерунда, — проговорил Ниггл. — Не помню, что я там говорил, все было совсем не так.
— Нет же, — возразил Пэриш. — Поэтому меня выпустили скорее. Второй Голос послал меня сюда, потому что вы захотели видеть меня. Я в долгу перед вами.
— Нет, — возразил Ниггл. — Это мы оба в долгу перед Вторым Голосом.
Так они жили и работали вместе… Не знаю, сколько времени это продлилось. Не следует отрицать: поначалу они, бывало, даже спорили, в особенности когда уставали. Сперва они еще уставали. А потом вспомнили, что их снабдили тонизирующим средством. На каждой бутылочке было написано: «Несколько капель перед отдыхом накапать в воду, взятую из Ключа».
Родник они обнаружили в самом сердце Леса; когда-то давно Ниггл задумал его, но так и не нарисовал. А теперь он понял, что Ключ этот питает тихое озеро, поблескивавшее вдалеке, и поит все, что росло вокруг. Несколько капель тоника делали воду чуть вяжущей, пожалуй, горькой, но бодрящей, прояснявшей голову. Попив, они отдыхали — разойдясь поодаль, — а потом поднимались и весело принимались за дело. Тогда-то Нигглу представлялись чудесные новые цветы и растения, а Ближний всегда в точности угадывал, где и как посадить их, чтобы вышло получше. В тонизирующем эликсире они перестали нуждаться задолго до того, как он кончился. Пэриш перестал хромать.
Работа приближалась к концу, и они уже могли позволить себе побродить вокруг, поглядеть на деревья и цветы, краски и очертания леса. Иногда они пели вместе, но Ниггл обнаружил, что глаза его теперь все чаще и чаше обращаются к Горам.
Настало время, когда и дом в низине, и сад, и трава, и озеро — словом, вся местность — обрели окончательный облик, и все стало таким, как и следовало быть. Великое Дерево оделось цветами.
— Сегодня к вечеру мы закончим, — однажды сказал Пэриш. — А завтра хорошенько пройдемся.
Они вышли с утра и шагали, пока не добрались наконец до края. Конечно, никакой видимой линии, забора или стены, там не было, однако им было понятно, что страна их закончилась. Вниз по травянистому склону горы к ним спускался мужчина — с виду пастух.
— Вам нужен проводник? — спросил он. — Вы направляетесь дальше?
На миг между Нигглом и Пэришем пролегла тень — потому что Ниггл знал, что идти не хочет, но в известном смысле обязан; а Пэриш идти не хотел, потому что не был готов к пути.
— Я должен подождать жену, — сказал Пэриш Нигглу. — Ей будет здесь одиноко. Мне намекнули, что ее рано или поздно пошлют следом за мной — когда настанет срок и я все здесь для нее приготовлю. Дом построен, мы старались, и мне бы хотелось показать его ей. Она сумеет поправить жилье изнутри, сделать его уютнее. Надеюсь, что ей понравятся и здешние края.
Он повернулся к пастуху.
— Вы здесь проводник? — спросил Пэриш. — А не скажете ли вы мне, как называется эта земля?
— Разве вы не знаете? — ответил мужчина. — Это страна Ниггла. Или Картина Ниггла, если назвать ее в целом, а малая доля этой земли теперь именуется Садом Пэриша.
— Картина Ниггла! — удивился Пэриш. — И все это выдумали вы, Ниггл? Вот уж не предполагал за вами такого ума. Почему вы мне сразу не сказали об этом?
— Он уже давно пытался сказать вам, — сказал человек, — но вы не желали его слушать. В те дни под рукой у него были лишь краски да холст, а вы хотели починить свою крышу его картиной. А теперь находитесь в ней… помните, вы с женой именовали ее Блажью Ниггла или Той Самой Мазней.