Костя наливает коньяк, разрезает арбуз. Песня заканчивается. Костя выключает магнитофон, протягивает один стакан Вере.
ОН. Не чокаясь. Как он здесь точно — про нас и про флажки…
Выпивают, закусывают арбузом.
ОНА. Тебя не смущает, что мы завтракаем коньяком?
ОН. С утра не выпил — день пропал. (Подливает в стаканы.) А вообще к такому напитку относиться надо, как к женщине. Сначала полюбоваться его видом (поднимает бокал), затем согреть его своим теплом (сжимает стакан в ладонях), вдохнуть его аромат и лишь потом сделать маленький глоток, наслаждаясь вкусом.
Вера повторяет все действия за Костей, отпивает.
ОН. (подливает в стаканы) Когда человек выпивает 50 грамм, он становится другим человеком, и этот другой человек тоже хочет выпить. (Чокаются и выпивают.)
ОНА. Ну что, поедем сегодня куда-нибудь?
ОН. А мне казалось, что тебе путешествий и без меня хватает.
ОНА. Хватает. Но иногда так жаль, что тебя нет рядом… Знаешь, кстати, я как впервые за границу попала? Это еще в университете было. Включили меня в состав тургруппы в Венгрию. Ну, все как положено, утверждение характеристик, бюро райкома, медкомиссия… Посадили нас в поезд, на границе стали загранпаспорта выдавать — раньше не рискнули, чтобы мы их не потеряли.
ОН. Это мудро!
ОНА. …Всех называют, а меня — нет. Руководитель группы отозвал меня в сторону: «У тебя какая фамилия?» Я говорю — Заречная, он: «Вот паспорт, фотография в нем твоя, а фамилия — Загорная. Варианта два: ты возвращаешься в Москву, человека, который ошибку допустил, конечно, накажут… И второй вариант: ничего никому не скажем, поедешь как Загорная». Понятно, что второй вариант мне понравился больше. А потом пограничники паспорта собрали, завели нас в таможенный зал и сказали заполнять декларации. А я свою новую фамилию вспомнить не могу! То ли Заславская, то ли Задорнова… Ну, думаю, все! В паспорте одна, в декларации — другая, в жизни — третья. Но — повезло, вспомнила. А в Москве меня друзья встречали. «Покажи, какой он, загранпаспорт? А почему у тебя фамилия другая?» Отвечаю: так надо!
ОН. Пианистка Кэт… Так ты в девичестве Заречная?
ОНА. Меня в университете еще Чайкой называли.
ОН. А я, кстати, в драмкружке Треплева играл. (Декламирует). «Женщины не прощают неуспеха. Если бы вы знали, как я несчастлив!» (Закуривает.) Есть, кстати, легенда, что в чаек переселяются души моряков. Поэтому они всегда летят вслед за судном. (Усаживает Веру к себе на колени и обнимает ее). Ты знаешь, я нашей первой встрече в Ялте сначала значения не придал. Потом неделя проходит, другая… И я сам себе удивляюсь — что это я все о тебе думаю? Был в Москве, в ресторанах оглядывался… Представлял, как случайно тебя увижу, приглашу на танец…
ОНА. Да, ты танцевал лучше всех. Но не это было главное.
ОН. А что?
ОНА. То, что ты ни на кого не был похож… И не старался быть ни на кого похожим. (Вера встает, прохаживается по комнате, перебирает цветы в вазе). Знаешь, первый раз я влюбилась в школе… В учителя литературы…
ОН. Красивый был?
ОНА. Не в том дело… Он мне тогда казался старым: представляешь, ему было 24 года! Борис Алексеевич… А потом увидела, как он с физичкой в коридоре целуется. Хотела в реке утопиться, страдала ужасно… И в театральное решила поступать, чтобы от него подальше. Через пару лет приехала домой и встретила его. И — ничего! Время и расстояние вылечили… И с тобой, думала, так будет. Не увижу год — и все пройдет. Но — не получается.
ОН (подливает коньяк). И что, поступила?
ОНА. Не прошла по конкурсу. Может, потому, что была в таком же платье, как одна дама из комиссии?.. Стояла за ним в ГУМЕ четыре часа и зубрила из Чехова: «Чем мне оправдаться?.. Я не мужа обманула, а самое себя…» Возвращаться в Горький не хотелось. Поступила на филфак.
ОН (обнимая Веру). Такой талант пропал!
ОНА. Не пропал. В семейных драмах играю без репетиций.