ОН: Что случилось?
ОНА: У Олега на завтра повестка к следователю. Мужа только что предупредили, что есть постановление об изменении меры пресечения. Олега прямо там и заберут. Это катастрофа.
ОН: Ну что ты такое говоришь?! Так сразу и арестуют? Из-за такой ерунды? И денег не возьмут?!
Вера вскакивает, хватает дорожную сумку.
ОН: Ты куда?
ОНА: Полечу обратно. Сегодня. Поменяю билет.
Константин бережно, но настойчиво отбирает сумку у Веры.
ОН: Подожди. Сядь и не суетись. Я сделаю пару звонков, может, что-нибудь утрясу.
ОНА: Ты с ума сошел! Отсюда? А я буду сидеть, есть скумбрию и ждать, пока его посадят?!
ОН: Будешь сидеть, есть скумбрию, и все будет в порядке. Мне надо позвонить, только не из номера. Не знаю, как здесь с акустикой. (Рукой показывает на углы, намекая на возможное наличие в номере «жучков». Выходит.)
Вера провожает его взглядом, снимает трубку городского телефона. Набирает номер, закуривает.
ОНА: Марина, привет! Да, долетела, в Одессе. Ну, ты знаешь, для всех я в Ленинграде. Прости, в Санкт-Петербурге. (Пауза.) Костя нормально… (Вдруг срывается и плачет, однако снова берёт себя в руки и продолжает говорить, лишь иногда всхлипывая.) Не могу я спокойно! Для меня одно слово «тюрьма» — и сразу отец перед глазами. Когда его лишили звания, из партии исключили и посадили, якобы за взятку… Ректору не угодил… Мне было лет двенадцать…
Тихо входит Константин. Услышав разговор, он остаётся стоять у двери, незамеченный. Взгляд Веры устремлен на накрытый стол и еду.
ОНА: Знаешь, никогда не забуду, как мы пришли к нему на свидание. Папа все пытался меня нашей же передачей угостить… Его глаза… И вкус раскрошенного печенья… Все что угодно — только не это! Если Олег попадет туда — не важно, на сколько — на день, на час, на десять минут… Я сойду с ума.
Она вдруг оборачивается и видит Константина. Без объяснений, без прощания кладёт трубку.
ОН: Как говорят в Одессе, быстро поднятое не считается упавшим.
ОНА: То есть?
ОН: Арестовывать не будут. Теперь нужно дело закрыть. Незнание закона не освобождает от ответственности. А знание — освобождает… Адвокат у вас есть?
ОНА: Есть один знакомый…
ОН: Адвокаты делятся на две категории: одни хорошо знают закон, вторые — судью. Ваш — какой?
ОНА: Скорее, первый.
ОН: Не годится. (Достает из кармана мобильный и собирается набрать номер.) Как фамилия следователя?
ОНА: Паршивцев.
ОН: Серьезно!
ОНА: Серьезно — такая фамилия.
У Константина в руке звонит мобильный. Взглянув на дисплей, Константин подносит трубку к уху и отворачивается к окну.
ОН: Да! Вопросов нет… Витя сегодня же привезет деньги. (Резко поворачивается к Вере и смотрит на нее, продолжая слушать голос из трубки.) Тригорин? Семьдесят третьего года рождения? (Пауза.) Ты не путай теплое с мягким… Много будешь знать, не дадут состариться. (Пауза.) Смотрящий сказал?.. (Пауза.) Понял. Только не строй из себя горба в авторитете… Всё. Спасибо. Когда на юг? (Пауза.) До встречи в эфире.
Он прячет мобильный, подходит к Вере и поправляет локон ее причёски.
ОН: Извини, мне нужно еще раз выйти. Съешь хоть что-нибудь. (Выходит из номера.)
Вера бесцельно щёлкает пультом телевизора, переключая каналы. Останавливает на концерте Юрия Шевчука. Звучит песня:
Вера наливает в рюмку водку, выпивает, ест персик. Закуривает.
Входит Константин. Вера вскакивает и выключает телевизор.
ОН: Есть две новости.
ОНА (нелепо улыбаясь): Начни с хорошей.
ОН: Так обе плохие. Дело закроют. Но, во-первых, он должен тикать из Москвы. Все равно куда, не меньше, чем на пару лет. Во-вторых, ты ошибаешься. Он не просто влип, как благородный мальчик, за компанию с другом, а уже давно на учете как член устойчивой преступной группировки — это по-протокольному.