Три года учебы прошли быстро. Оставались только производственная и преддипломная практика, потом — работа над дипломом и его защита.
Я до сих пор с благодарностью вспоминаю решительность и заботу Андрея, отказавшегося от своей учебы в индустриальном техникуме, чтобы дать возможность учиться мне. Родители не в состоянии содержать двух студентов, а стипендии хватает только на еду, да и то очень скромную.
ПРАКТИКА
Мне исполнилось девятнадцать лет. После сдачи экзаменов я, по распределению, попал на практику на юг Киргизии, в город Ош. В отличие от столицы, здесь, в основном, живут киргизы и узбеки. Нашел я камвольносуконный комбинат, где мне предстоит работать, и общежитие, где я буду жить восемь месяцев. Ошский камвольно-суконный комбинат — комсомольско-молодежная стройка. Сюда приехали «по зову комсомола» десять тысяч ткачих и пять тысяч слесарей из разных регионов Советского Союза, в основном из Орехово-Зуево и Иваново.
После первого знакомства с сотрудниками, мастером и самой работой потянулись будни. Но какие будни! До глубокой ночи над микрорайоном, где расположены общежития, стоит гул. Пятнадцать тысяч молодых людей далеко от дома, оторванные от родных и друзей, развлекаются на танцплощадках и в залах общежитий, в парке и прямо на улице. Содом и Гоморра!
Местные жители реагируют на это нашествие агрессивно, там и тут вспыхивают драки. Среди ткачих много девчат легкого поведения, что привлекает молодых людей со всего города.
Почти каждый день среди рабочих разносится слух: опять в реке или в кукурузе труп нашли.
Я помню, когда я начал молиться. Я приходил поздно вечером домой, подвыпивший, после какой-нибудь вечеринки, которую обычно сам и организовывал. Ложился в постель, потолок шел кругом, в душе сумятица: я не хотел так больше жить. «Господи, где выход? Если Ты есть, ответь мне. Я больше не хочу так жить!» Я засыпал, и мне казалось — Бог молчит.
Сегодня мы с девушкой до обеда, так как оба идем на работу во вторую смену, ходили на речку купаться. Речушка протекает между кукурузными полями и большим лесопарком. Погода чудесная. В тени склонившейся над речкой ивы, у ее корней, мы нашли укромное уютное место. Вода в речке чистая и холодная. Мы радуемся нашей молодости, говорим о смысле жизни, о Боге.
С местными, узбеками и киргизами, у меня, немца, сложились хорошие отношения. Вечером, во время работы, один из слесарей, узбек по национальности, подошел ко мне и спросил:
— Ты ходил сегодня купаться с твоей девушкой?
— Да, — отвечаю. — Почему ты спрашиваешь?
— Мы играли сегодня в карты в кукурузном поле. Выигравшему должна была первому достаться девушка. Проигравший должен был избавиться от тебя. Но я узнал тебя и отговорил моих товарищей от этого дела.
— Спасибо! — отвечаю, зная, что он не шутит.
Я понимаю, что Бог еще молчит, но Он держит Свою руку надо мной. Я думаю, что ради молитв моих родителей. «Когда в следующий раз буду дома, пойду с ними на собрание», — принял я тогда решение в сердце.
Однажды вечером я стою у окна и смотрю с высоты четвертого этажа на тротуар между домами. Я вижу там кучку курящих и разговаривающих между собой молодых людей.
Приближается полночь. Мне нужно идти встречать с работы свою девушку и проводить ее в женское общежитие. Идти страшновато. Беру нож и прячу его в руке. Спускаюсь на улицу. Никого не видно. Иду, настороженно оглядываясь. Прошел уже довольно далеко. Вдруг слышу топот догоняющих меня людей. Окружают меня и требуют:
— Раздевайся!
— Вы что, совсем... — пытаюсь возразить и получаю удар в лицо, от которого все же успеваю уклониться.
Мгновенно принимаю решение. Кидаюсь на одного, стоящего на пути к дому, он уклоняется. Я бросаюсь в образовавшуюся брешь и бегу, как только ноги несут. Навстречу попадаются несколько человек. Они кидаются в сторону. Влетаю в подъезд, на одном дыхании взбегаю на четвертый этаж и влетаю в квартиру. Внутри все трясется.
Времени на размышления у меня нет. Моей девушке нужно идти домой. Одной — смертельно опасно. Я кладу на стол нож. Молюсь и иду вниз. Встречаю девушку, провожаю ее домой и возвращаюсь к себе. Бог все еще молчит, но Он учит меня надеяться на Него.
После этого я никогда больше не ходил вооруженный.
Мне казалось, что, вооружившись, я отказываюсь от Его защиты.
НЕ УПАДИ!
Уже не первый раз на собрании баптистов в Романовке. Родители мои перешли в эту общину, надеясь привлечь и нас. Здесь, в отличие от калининской, куда они безуспешно пытались ввести и нас с Андреем, проповедуют и поют по-русски.