Впервые стою перед церковью. На членском собрании я вышел вперед, чтобы сказать то, что меня просто переполняет. Мой немецкий оставляет желать лучшего. Но и молчать не могу — разорвется сердце: «Я бы хотел сейчас пройти по рядам и погладить каждого по голове, прикоснуться к каждому и сказать, что я люблю вас. Вы — моя церковь. Я опять дома».
ДОМ
Первый год в Корнтале мы жили в очень маленькой, тесной квартире.
Потом нам предложили переехать в отдельно стоящий домик, принадлежавший когда-то вернувшемуся из Камеруна миссионеру, а теперь — его детям, которым уже более восьмидесяти. Домик старенький, но уютный, с газовыми печами.
Однажды хозяйка спрашивает меня:
— Господин Цорн, не хотели бы вы купить наш дом? Мы переходим жить в дом престарелых, поэтому вынуждены продать свою недвижимость.
— Конечно, хотел бы, — ответил я, не задумываясь. — Вопрос только в цене, сможем ли мы его купить.
— Мы пригласим специалиста, который оценит дом, потом поговорим.
— А я в это время узнаю, какой кредит нам может дать банк, — обещаю я.
И вот мы сидим за столиком в квартире нашей хозяйки. Она и ее сестра радостные, возбужденные.
— Вот оценка, — передают они нам папку с чертежами и расчетами. — Для Корнталя очень даже недорого.
Мы с Эльвирой смотрим на цифры, и у нас перехватывает дыхание.
— Мы не можем купить ваш дом, — говорю я с замиранием сердца и замечаю в глазах Эльвиры слезы. — Наш кредит на покупку дома меньше на пятьдесят тысяч марок.
— Ах, госпожа Цорн, не расстраивайтесь, — улыбается хозяйка, маленькая, щуплая, жизнерадостная старушка, бывшая учительница религии, и смотрит на свою сестру, которая всю жизнь была миссионеркой. — Господь сказал мне, чтобы мы продали дом вам, семье Цорн. Пятьдесят тысяч не должны играть тут никакой роли.
Она говорила о пятидесяти тысячах, как о пятистах марках.
Виктор Бланк, организованная им команда и наши родственники помогли нам перестроить дом, расширить его, и теперь мы живем в своем доме, посреди «святого Корнталя», как его называют. Мы знаем, что дом этот дал нам наш Господь, это Его подарок нам «на новоселье» в новой для нас и пока еще такой чужой Германии.
ПРАЗДНИК
Виктор Бланк — гениальный изобретатель тайников для нелегального провоза христианской литературы за «железный занавес» — в страны Восточной Европы. Два самых «продуктивных» мы отправили в 1982 году в
Финляндию. Оттуда ближе через границу, и поездки могут быть короче и чаще. Это вагоны-домики, трейлеры, которые можно прицепить к легковому автомобилю и ехать в отпуск.
В один такой «домик» вмещается 1110 Новых Заветов, в другой — 870. Вся мебель в них полая, прикреплена к полу и стенам так, что ее можно, зная, что открутить и куда надавить, разворачивать. Новые Заветы легко извлекаются. Когда освобождается мебель, в тесном домике не развернуться. Удивляешься, как в таких тонких стенках помещается такое огромное количество книг.
Я не могу себе позволить ехать в отпуск в Эстонию или Ленинград с таким вагоном-домиком на прицепе. Моя задача — находить в Советском Союзе добровольцев, устанавливать контакты, вести переговоры с финнами, привозить им литературу. Я еду на пароме, который идет из Хельсинки в Таллинн. Среди пассажиров — наши курьеры. Я еду встретиться с нашими главными людьми в Риге и Таллинне. До сих пор одним из важных для нас контактов был Янис Рожкалнс, но его арестовали. Нужно искать ему замену.
Перед пограничным контролем длинная очередь пассажиров. Как только пограничник берет в руки мой паспорт, он нажимает кнопку под столом, и ко мне направляются несколько человек в гражданском. В зале становится светлее: вижу людей с кинокамерами, направленными на меня. Фотограф не перестает делать снимки. Мне велят открыть чемодан, потом сумку. Ничего не находят. Вижу, что ищущие начинают волноваться.
Я спокоен, так как знаю, что не взял с собой ничего, что могло бы меня скомпрометировать. Потом меня уводят в отдельную комнату. Там меня раздевают почти догола и продолжают обыскивать.
Руководящий обыском сотрудник КГБ, лет около 30, холеный, очень уверенный в себе, сдается. Ничего не нашли. Он представляется старшим следователем Николаем Ивановичем из Рижского управления КГБ. Следователь по делу Яниса Рожкалнса. Он показывает мне копии моих тайных писем Янису и говорит: