— А когда будет?
— Обещали через неделю. Может, и привезут через неделю, а то и через две.
Возвращаюсь к машине.
— Что делать будем? — спрашиваю помрачневших братьев.
— Едем дальше. Что остается делать? — отвечает собрание мужей Божьих.
Я взял из машины Новый Завет и подал его удивленной заправщице:
— Хотите Новый Завет почитать?
— Спасибо. С удовольствием.
Едем. Молчим. Молимся.
— Давай что-нибудь споем, — предлагаю.
Хор нестройный, но слова прекрасные:
«Что за Друга мы имеем,
Нас Он к жизни пробудил,
В Нем мы счастием владеем,
В Нем — источник вечных сил».
Поем и молимся. На каждой кочке замирает дух — не двигатель? Нет, работает еще. Поем. Едем. Молимся. Поем. Едем, едем, едем...
Верблюды в степи показались. «Ого, — думаю, — как далеко мы уже проехали». Смотрят нам вслед. Мне кажется, что в их печальных глазах я вижу удивление.
Троих моих попутчиков разморило на майском солнышке.
Иногда для общения с Господом и слов не нужно. У вас тоже так бывает? Да и с близкими друзьями иногда просто помолчать так приятно, такое благословение от общения получаешь.
Машина дернулась. И раз, и два. Потом двигатель опять заработал. С пригорка уже виден город Балхаш. Двигатель заглох. Машина накатом тихо спускается к городу. Заправка слева. Машин нет. Подкатываю к бензоколонке и останавливаюсь. Братья смотрят по сторонам и молчат. Я их понимаю. Это от благоговения перед Господом. Мы проехали около четырехсот километров практически при пустом баке.
Смиряюсь. То есть склоняюсь к окрашенному синей густой краской зарешеченному окну и спрашиваю читающую старую газету заправщицу:
— Бензин есть?
— Нет.
— А когда будет?
— Обещали дня через два-три, а то и пять, подвезти.
— Придется подождать, — говорю я и спрашиваю: — Хотите Новый Завет почитать?
— Да. Почему бы и нет?
Дарю ей Новый Завет. Она спрашивает:
— Откуда?
— Из Караганды. В Бишкек.
В ее глазах удивление. Она открывает Новый Завет, а я иду к машине, беру Библию. Хочу к проповеди подготовиться. Братья решили в магазин пойти, может, что съедобное раздобудут. Карагандинцы нам на дорогу «тормозки» собрали. Но на такую задержку не рассчитали.
Читаю. Слышу, машина подъезжает. Грузовая. С прицепом. Бензовоз! Выходит заправщица, и бензовоз сливает свой драгоценный груз в зарытую в земле цистерну. Заправщица расписалась, и он уехал.
- Ну что ж, орлы, заправляйтесь. Раз вы такие ... — она не находит слов. — Я вам полный бак залью. Десять литров положено, но вам так далеко ехать, и вы такие решительные.
Пришли братья. Удивляются. На глазах слезы. Едем и поем:
«Что за Друга мы имеем...»
На этом бензине мы до Чу доехали. Тоже четыреста километров.
...Гена уже весь седой. А глаза светятся. Молодые.
КРУГ ЗАМКНУЛСЯ
В здании нашей миссии в Киеве, в конференц-зале, на выходные собираются одна за другой три разные церкви, а по всему зданию, в разных помещениях, в течение всей недели работает много групп по изучению Библии.
Сегодня после заседания правления миссии я решил посетить собрание общины «Дом милосердия». Ее пастор — Игорь Роговой. Но, как оказалось, его сегодня нет. Я огорчен: очень хотелось его увидеть. Мне предложили сказать проповедь, что и делаю с радостью.
Во время проповеди я рассказываю в качестве иллюстрации о том, как Господь во время моей службы в армии послал мне Новый Завет. Я читал его, и Господь наполнял меня силой и светом, давал утешение и ободрение. Воспоминания об этом времени у меня всегда живы. Как я могу забыть, как во время чтения, а читал я Новый Завет, стоя на коленях в кабинете начальника штаба, где я каждое утро делал уборку, в мою душу сходил небесный свет, как по всему телу расходилось непередаваемое словами ощущение?!
В общем, привожу я эти переживания в проповеди в качестве примера и говорю, что на прошлой неделе я, наконец, нашел ту канадскую церковь, которая в 1964 году, то есть ровно сорок лет назад, выпустила «мой» Новый Завет. Я написал письмо с благодарностью и низким поклоном всем ее членам, которые когда-то приняли участие в финансировании его издания. Я написал церкви о том, как Господь формировал меня в армии и какую роль в этом сыграл изданный ими Новый Завет.
После проповеди меня вновь приглашают пройти вперед, к кафедре. Мне говорят, что церковь имеет такой обычай: молиться о всех, кто говорит у них проповедь впервые. Обо мне будет молиться один из старейшин, Виктор Сикорский.