— Это кто? — спросила покинувшая свой наблюдательный пункт Листик, разглядывая искусно сделанную фигуру женщины со строго поджатыми губами и постным выражением лица.
— Святая Урсула! Покровительница нашей будущей обители, — ответила Русилина. — Её изображение будет стоять на алтаре нашего храма, в самом центре монастыря! Вот только поставить её надо…
Мать–настоятельница растерянно посмотрела на высокий, острый камень, на котором перед этим сидела Листик. Он был точно в центре холма. Если поставить туда статую, то будет слишком высоко, а убрать этот громадный камень очень непросто, похоже, это была вершина скального основания, на котором стоял холм. Русилина вздохнула, скалу не удастся передвинуть, её придётся срубить, но для этого надо нанимать каменотёсов. Остальные скалы можно не трогать — они впишутся в ограду будущего монастыря.
— Ага, — кивнула Листик, ощупывая статую. Делала она это очень тщательно, словно изучая, как была сделана фигура святой. Русилина уже хотела сделать девочке замечание, но та резко повернулась к центральной скале. То, что произошло дальше, заставило всех бросить свои занятия. Листик протянула руки к высокому камню. Белое пламя, срывавшееся с ручек девочки, окутало скалу, но не скрыло её. Было видно, как скала плавится, словно воск, меняя очертания. Так продолжалось минут тридцать, наблюдавшие за этим затаили дыхание, происходящее было похоже на чудо! Когда пламя пропало, на месте серого камня стояла белоснежная статуя в полтора человеческих роста. Но размеры не портили красоты того, что сделала Листик.
— Но это же не… — ещё через минуту начала Русилина, всё это время она, как и остальные любовалась тем, что сделала Листик. Мать–настоятельница хотела сказать, что эта статуя совсем не похожа на скульптурное изображение святой Урсулы, но повернувшись к привезенной статуе, Русилина застыла — эта статуя изменилась! Она стала копией той, что сделала Листик. Вслед за матерью–настоятельницей к старой статуе повернулись остальные монахини.
— Это чудо! Святая Урсула выразила нам своё благословение! — выдохнула Олива, а Василина всхлипнула, прижав руки к груди, опустилась на колени, её примеру последовали и остальные монахини. Статуя особо не изменилась: то же строгое платье, но вместо аскетичной, даже суровой женщины стояла молодая девушка, её лицо просто светилось счастьем, а причина этого была у неё на руках — небольшой свёрток, из которого высовывалась маленькая головка, такая же маленькая ручка и на мир смотрели широко распахнутые удивлённые глазёнки.
— Вот, — удовлетворённо сказала Листик, — вот такой должна быть настоящая святая!
Одна из монахинь прикоснулась к большой статуе, проведя ладонью по складкам её одежды, вскрикнула. Ссадины, полученные ею при разгрузке телег, исчезли! Примеру этой монахини последовали остальные, ссадины, ушибы исчезали, будто их и не было.
— Это чудо! — восторженно повторила Олива. — У меня больше не болит рука в месте старого перелома! Да и утолщение там пропало!
— Ага! Она же святая, — пожала плечами Листик.
— Самое интересное, что прикосновение к статуе действительно исцеляет, — говорила Марта, наблюдая, как Ирэн накрывает на стол. Листик ей активно помогала, всё‑таки она была хозяйка, Марта и Ирэн пришли к ней в пещеру в гости. А Марта продолжала, остановив задумчивый взгляд на девочке: — Но исцеляет не всех и не всякие болезни, того эффекта, что был сразу, после того как ты её сделала, сейчас не наблюдается.
— Эффект снова будет тот же, если рядом со статуей будет Листик, — усмехнулась Ирэн, — это уже проверено.
Марта кивнула, принимая к сведению сказанное своей ученицей, и продолжила рассказывать:
— Но вот беременных статуя лечит исправно. Да ещё на территории монастыря роды протекают очень легко. Рожениц уже везут туда со всей округи, и знаете, как называют монастырь? Святой Урсулы–матери! А я насколько помню, эта святая прославилась как ярая ревнительница веры. Она призывала сжигать ведьм… Двух по её приказу таки сожгли, они потом долго ругались, даже выставили святой счёт за уничтоженную одежду, жгли‑то их в выходных платьях.
— Ага, сжигать огненных ведьм и топить русалок, — хихикнула Листик, отрываясь от дегустации сладкого пирожка. — Так может поступать только истинная святая. Остальные подумают, прежде чем что‑то подобное делать.
— Святая осознала и поменяла амплуа, — серьёзно заметила Ирэн, продолжая выкладывать пирожки, один из которых и стянула неудержавшаяся девочка. Листик даже перестала жевать, уставившись на Ирэн: