— Это так.
Егоров бледнеет. Видимо, до последнего считал подозрение ошибкой. Иметь в отряде шпиона — дело кислое. Извините, Леонтий Иванович, но отрицать глупо.
— Приятно, что вы не запираетесь, господин поручик! Надеюсь, вы объяснитесь?
— Непременно! В том вылете я заметил на земле аппарат красных: большевик сел на вынужденную. Я приземлился, чтоб взять его в плен.
— Отчего ж не взяли?
— Военлетом красных оказался Рапота.
— Сергей Николаевич? — это Егоров.
— Вы знаете его? — полковник смотрит на Леонтия Ивановича.
— На германской он служил в моем отряде, затем сменил меня в должности. Я его и рекомендовал. Храбрый и знающий офицер.
— Вы не ошиблись в нем, господин подполковник! Рапота действительно храбрый и знающий. Только воюет на противоположной стороне. Как понимаете, радости нам от этого мало. Он командир авиационной группы, самой боеспособной у красных. Устранение Рапоты — великая польза Отечеству. Отчего вы не пленили его, поручик?
— Он не сдался.
— Следовало стрелять!
— Я не убиваю людей, которым обязан!
— То есть?
— На германской войне Рапота спас жизнь поручику, — включается Егоров. — Посадил аппарат с истекающим кровью летнабом прямо у госпиталя. Павел Ксаверьевич не забыл.
— И по-рыцарски вернул долг. Спустя четыре года… Вы находите это правдоподобным?
— Отчего же? Обычное дело.
— Неужели?
— У нас разные представления о благородстве, полковник.
Ай да Леонтий Иванович! Хорошо врезал! Но контрразведчик — волк битый. Так просто не проймешь.
— Я помню ваши высказывания, подполковник, еще там, на германской. Вы проявили себя рыцарем. Помню я и другое. Поручик в ту пору придерживался иных взглядов. Не так ли, господин Красовский?
— Считаете меня шпионом?
— Подозреваю. Слишком все красиво, господин Красовский! Вы перелетели к нам от красных. Ничего необычного, перелетели десятки военлетов. Но вы застрелили комиссара.
— Не я, а моя жена.
— Тем более! Романтическая история: жена военлета стреляет в насильника-жида! Патриоты в восторге. Идеальная легенда для разведчика.
— Вы слишком высокого мнения о красных!
— Противника нельзя недооценивать.
— Тогда почему они бегут? Повсеместно?
— Отчасти оттого, что мы знаем свое дело.
— Позвольте спросить! Зачем красным шпионы?
— Затем, что и всем! Добывать сведения.
— Какие?
— О замыслах врага.
— Проще говоря, о наступлении. Тогда объясните, почему я, будучи шпионом красных, не упредил их? Это не составляло труда. Мы вели разведку, летали над позициями красных, что стоило сбросить записку, предупредить о нашей коннице? Однако, как сами знаете, наступление застало большевиков врасплох. То же происходит и сегодня. Наши корпуса наступают стремительно, мы теряем с ними связь. Организованного сопротивления со стороны противника нет. Как такое возможно при наличии шпиона? Мы летаем поодиночке, совершенно не трудно, к примеру, сесть в расположении красных, сообщить важные сведения и улететь. Просто и безопасно. Зачем звать Рапоту сюда, где его легко обнаружить, что, в конечном итоге, и произошло? Если противник настолько умен, как вы утверждаете, к чему подобные глупости? Вам не кажется странным?
— Вы не просты, Павел Ксаверьевич, я и в шестнадцатом это заметил.
Потеплело. Добавим.
— И самое главное, господин полковник! Зачем сыну богатого отца служить красным?
— Им многие служат.
— Вопрос: кто? Прапорщики, ставшие комдивами? У них есть резон. Военлеты, вроде Рапоты, пролетарии по происхождению? С ними понятно, надеются сделать карьеру. Масса офицеров служит из страха, их семьи в заложниках. Я не подпадаю ни под одну категорию. Моя семья за границей, жена со мной. Чем красные меня прельстили? Верой в революцию? Мне и при царе жилось неплохо. В отличие от наших генералов, революцию я не поддерживал — ни в феврале, ни в октябре. Спросите любого. Я до конца исполнял воинский долг, армию покинул, когда ее не стало вовсе. Поэтому застрял в Москве и был мобилизован. Остальное вы знаете.
— Добавлю, — говорит Егоров. — Поручик удостоен пяти наград, в том числе Георгиевского оружия. Покойный государь дважды и лично производил его в чин. Я за него ручаюсь, господин полковник!
Контрразведчик встает. Вскакиваю.
— Что сказал вам Рапота, поручик?
— Предлагал перелететь к красным. Сулил хорошее жалованье, паек.
— А вы?