«Ждали съезд с небывалыми надеждами и впервые надежды сбылись. Общее ощущение светлого подъема. Каждая речь читалась внимательно».
Ничего не буду подправлять, это уже не нынешнее, не мое, совсем чужое, исторический документ.
«Наибольшее впечатление произвела речь А. Микояна. От нее радость чистосердечности и доверительной смелости: „величайшее событие за двадцать лет“ (это про съезд), „через 20 лет мы вернулись к Ленину“, „Сталин ошибался во многих теоретических работах“, „Необходимо пересмотреть всю историю, ее искажали во имя культа личности“, „принижали Ленина, его роль, его дела“.
Главная теоретическая мысль съезда — мы должны, мы имеем все возможности вернуться к Ленину, восстановить его идеалы партийной жизни, его чистоту.
Это так прекрасно, такая в этом радость. Открыто бывшее под запретом, оболганное, изуродованное понятие коммуниста!»
Ох, как не хочется, страшно порвать все сразу, остаться сиротой, слава богу, Ленин уцелел, за него и держаться будем.
«Оказывается, все это время народ хранил в душе чудесную преданность Ленину, мы были близки с ним, и вот он воскрес… И все прошлое сразу потемнело, сморщилось».
Не можем мы без культа, одного скинули, тут же другого поставили.
Вероятно, мы где-то перегибаем, но это так естественно.
Вот и все опасения, какие были, нет страхов и сомнений, уверены, что все без возврата изменилось.
«Кому-то не нравятся эти радости. Кторов говорит мне: неужели за двадцать с лишним лет не было ничего хорошего? Нельзя так просто выкинуть все, чем мы жили. Ведь мы же сами требовали судить врагов партии, а теперь мы, значит, зря их казнили».
Март месяц как бы завершил постыдное двадцатилетие. На протяжении моей жизни не было события, чтобы так перевернуло взгляды. Даже война кажется теперь менее значительной по силе переворота сознания.
«Вчера был на докладе академика Панкратовой в связи с XX съездом. На нее обрушился первый удар возмущения. Люди ищут живых виновников событий. У каждого, естественно, руки запачканы, ибо эти руки голосовали, подписывали, аплодировали, поэтому никакого снисхождения! Хочется найти виноватых, и побольше. Вина разная, „мы рядовые, что мы могли“. Безжалостно обрушились на старушку — вы же академик, вы же историк! Хотя понимали мужество ее выступления в такое накаленное время. Народ не имеет возможности анализировать, мы к этому не привыкли, нам подавайте ясно, просто, окончательные ответы: кто виноват? Как могло такое случиться? Нужных формул нет. В вопросе о коллективизации Панкратова сказала: раскулачивание было необходимо, были перегибы в отношении середняка. Получилось, что Сталин был прав. Или: „ЦК объединился вокруг Сталина не как личности, а это была поддержка той правильной линии, которую он вел“. Вот и разбери. На ходу Панкратова отыскивала ловкие доводы, выгораживая членов ЦК. Вопросы множились — кем считать Сталина? А как теперь относиться к Троцкому, Зиновьеву?
Верить ее ответам боязно, не хочется снова оказаться дураком. Участковый механик Анисимов сказал мне: „Помяни мое слово, все перевернется и станет как было, не могут они без этого“».
Дальше вместо того, чтобы рассказывать про то, что происходило в городе с ошарашенными людьми, я принялся писать о том, как создавался культ Сталина. Тогда все мастерили свои теории. Вот и я тоже. Столько лет молчали, теперь надо несколько лет, чтобы выговориться.
— Так ведь молчали на разные темы, а когда разрешили говорить, говорят об одном.
На почте снимают портреты Сталина.
— Мозг народа парализован.
— За десятилетия вся система воспитания была построена на том, что Сталин за нас думает и принимает решения всегда безошибочные, гениальные.
После читки доклада Хрущева швыряют чернильницами в портрет Сталина.
На заводе «Красная заря» вынесли решение: «вытащить его из Мавзолея, какую свинью Ленину подложили».
Кинорежиссера Эрмлера на «Ленфильме» поносят за фильм «Великий гражданин».
Многие философы, историки, авторы книг по истории СССР, России в отчаянии: книги их изымают из библиотек, выбрасывают.
Всплыли старые анекдоты из тех, что рассказывали шепотом: «На собрании механизаторов спросили секретаря обкома Замчевского: почему не нашлось среди наших руководителей Брута? Женщина одна встала и с места: „Наши мужья, сыны гибли за Родину, почему никто из руководителей не решился пожертвовать собою, убив Сталина?“