Первая Дикая охота чуть не разрушила дом. Сухая буря, темнота посреди дня и гнущиеся к земле деревья. Завывания гончих, топот копыт и оскаленные черепа в разрывах туч. Но ни единого раската грома, ни единой капли дождя. Молния ударила в флюгер на крыше и расколола березу у крыльца. Аэд только безумно хохотал, кружась в саду и раскинув руки. А девушка с остервенением тушила разгоревшийся пожар.
На следующий день в дом Ведики Гримхолл пришел Вортигерн – князь Неблагого Двора. Они долго говорили об Аэде, пока тот опять сидел на ветке яблони в саду. Князь не требовал, не просил. Он просто говорил о том, что в мире больше не будет осенних бурь. Веде было откровенно плевать, она не хотела отпускать любимого. Но сила упорно к нему возвращалась и девушка понимала, что бурю не удержать в слабых человеческих руках. Сам Аэд уйти не мог, связанный обетом, данным человеку. Но его горячее желание вернуть силу, было сильнее, оно прорывалось через все заслоны.
В Самайн Ведика сделала свой выбор. Она просто подошла к Аэду, тоскливо смотрящему на проносившихся в вышине призрачных всадников и прижавшись щекой к мужчине, тихо шепнула: «Уходи!».
Она никогда не забудет дикую смесь радости и ужаса в золотых глазах. Радости, что он может снова стать собой, стать бурей, стать магией. Ужаса от понимания того, что обратно его не пустят уже никогда. Его разрывали противоречивые чувства, но природа брала своё. Утром на постели лежала горстка нарядных осенних листьев, а самого фейри и след простыл.
- Рябина готова? – деловито спросила девушка Сэна. В зеленых глазах бубаха мелькнуло отвращение, но он кивнул. Как и любой из фейри, он ненавидел это растение.
Венки из рябины были развешаны на всех доступных поверхностях. Ведика не поленилась и вытрясла из Ллойда – доброго друга и библиотекаря – всю возможную информацию о защите жилища от фейри. Сама Ведика была обвешана амулетами и оберегами, вокруг дома выкопали небольшой ров, который стал ответвлением ручья, и где вода постоянно была в движении. Фейри же не могут ходить через текучую воду. Дом превратился в неприступную для волшебного народа крепость.
- А ты уверена, что это поможет? – тихо хмыкнув, спросил Сэн.
- Не знаю, – Ведика пожала плечами, – в прошлый раз не помогло.
- Тогда зачем? – бубах был удивлён. Он думал, что Веда окопалась так, чтобы не впустить княжича Неблагого Двора, хотя и понимал, что это бесполезно.
- Чтобы некоторым было видно, что им тут не рады, – твёрдо припечатала девушка и встала из-за стола. Впереди была долгая бессонная ночь, полная воспоминаний и сожалений, боли и ощущения безысходности. Первая ночь на изломе лета и осени.
Как бы не защищала свой дом Ведика, и как бы не боялась, что Огнегривый явится на порог, она не могла отрицать, что ждала его появления. Когда он ушёл почти год назад, она тоже ждала. Но фейри так и не вернулся. А потом кончилась осень, и его время в тварном мире тоже вышло, надежда на встречу утихла и почти растворилась в повседневных заботах. Зато с первым рассветом новой осени вспыхнула с новой силой, опаляя своей безнадежностью.
Она всё чаще думала, что нужно было остановиться и разрешить рыжему быть в её жизни лишь в осеннюю пору. Но воспитание и привычки громко вопили: «Ни за что!». Любовницей на один сезон она быть не хотела. Но и совсем терять любимого тоже. И так бесконечно по кругу, мысль перетекала в мысль и возвращалась на исходные позиции.
Каждый вечер Веда жгла костры во дворе и сидела до поздней ночи, завернувшись в плед и смотря в огонь. Но ничего не менялось ни через день, ни через неделю. Зато пришёл тот, кого она точно не ждала.
В один из вечеров, когда бубах уже домыл посуду, оставшуюся после ужина, и сидел с хозяйкой на кухне, попивая чай из любимой кружки, в дверь кто-то тихо поскрёбся. Сэн подскочил на месте, чувствуя большую силу Неблагого Двора и распушил и без того лохматую шёрстку.
- Ты чего? – удивилась Ведика, не услышавшая ничего, кроме привычных вечерних звуков.
- Там гости пришли, – мрачно ответил домовой, сверкая изумрудными глазами.