Здравствуйте, Хуршида!
Прежде всего, я хочу просить прошения у Вас и у Вашей мамы, тети Рахилы, за то, что, не посоветовавшись с вами, я принял самостоятельное решение, и уезжаю. Я долго думал, но не мог найти выхода из сложившейся ситуации, кроме как уехать, чтобы не мешать Вам и Вашей семье. Хуршида, Вы умная девушка, подумайте сами, ну допустим, мы с Вами сбежим куда-нибудь. Вы думаете, что этим все проблемы решатся? Нет, конечно. Если не Ваш отец, то люди председателя Кокюталова абу Саласаримсак ибн Гуслвожиб Тезактельбакезарувуча обязательно разыщут нас, хоть из-под земли. Это однозначно. То есть у них длинные руки. Я не боюсь за себя, боюсь только за Вас и за Вашу маму. Видимо, это судьба, и ее мы с Вами не в силах изменить. Здесь мое присутствие принесет Вам и Вашей семье только вред. Я не хочу, чтобы из-за меня проклял Вас Ваш отец и Вы горели в аду на том свете.Проклятия отца это конец для человека! Жить с проклятием отца не имеет смысла.А я хочу чтобы Вы были живы и Ваша мама, тетя Рахила. Да я люблю Вас, и Вы это знаете. Но это не дает мне права жертвовать Вами и Вашей мамой. Наоборот, за Вас, за жизнь тети Рахилы и за нашу любовь должен пожертвовать собой я. Я прекрасно понимаю Вас и Ваше положение, понимаю, что Вы тоже испытываете адское мучение, душевную боль, невыносимую духовную пытку, которые испытываю я. Но эти мучения ничего в сравнение мучениями и пытками настоящего ада.Пусть меня разъедают заживо черви разлуки, я готов к этому ради того, чтобы уберечь Вас от гибели. Кто знает, может сам Бог решил испытать наше терпение. И нет у нас другого пути, кроме как помирится с судьбой, которая предначертана самим Всевышним Богом. Я больше всего боюсь сойти с ума от тоски и скуки без Вас. Душа моя плачет как скрипка, как ветер в степи, как удод на полях.
Я Вас никогда не забуду, Хуршида и буду любить Вас вечно! Вы останетесь в моей памяти как белая акация, которая весной самозабвенно расцветет у полевого стана! Хуршида, я прошу Вас напоследок - если Вы действительно любите меня, то смиритесь с судьбой и выйдите замуж за парня, за которого хочет выдать Вас Ваш отец. Потому что дядя Абдулджаббар обещал, дал мужское слово, этому председателю Кокюталову абу Саласаримсак ибн Гуслвожиб Тезактельбакезарувучу. Это очень важно с точки зрения чести и достоинство мужчины. Вы должны смириться с судьбой, хотя бы для того, чтобы не поставить под удар жизнь Вашей мамы, которая родила и вырастила Вас. Если Ваша любовь в отношение ко мне искренние, то Вы найдете в себя силу и будете стараться преодолеть горечь разлуки. Вот увидите, пройдут годы - и постепенно отпустит Вас тот духовный голод, та страшная нужда, имя которой - разлука. А любовь наша останется в наших сердцах как первый снег, как нетронутый уголок райского острова, куда не ступала нога человека, где на песчаном берегу не будет никаких следов, кроме наших с Вами. Береговые волны будут целовать при луне те любовные признания, которые мы писали когда-то с Вами палкой на песке. Это будет нашим тихим причалом под луной, куда мы мысленно приплывем, и, сидя под белой акации, будем безмолвно глядеть на сияющую над морем воспоминаний луну, прислушиваясь к шелести прилива волн. Любовь наша останется на берегах нашей памяти той цветущей белой акацией. Это мое первое и последнее письмо. Хотите - порвите ее на куски и бросьте на ветер, словно лепестки цветков той белой акации, хотите - сожгите, как жгут осенние листья тополей и кленов, что растут у полевого стана, где мы впервые познакомились, хотите - сохраните на память, и не ищите меня. Всеми силами постарайтесь забыть меня.
Будьте счастливы и живите долго.
С самыми наилучшими пожеланиями,
тракторист Султан Ултанович.
Прочитав письмо, Хуршида заревела, трясясь всем телом, причитая:
- Боже, что это такое? Сам подарил мне счастье и сам же отнял его у меня! Как я теперь буду жить дальше, Господи?! Как мне теперь выбраться из этой ямы?! Он уехал, бросив меня...Нет, и не надейся, неверный альфонс, я тебя никогда не прощу! Если бы ты подождал хоть немножко, мы бы вместе с моей мамой, втроем бы уехали! - плакала она. Потом вдруг она резко перестала плакать, глядя в туманное поле пустым взглядом. Глаза её опустели, как пара гнёзд улетевших на юг птиц. Для нее жизнь потеряла свой цвет, вкус и всякий смысл. Время тоже остановилось. Теперь ей было все равно. Как будто душа, покинув ее тело, улетело куда-то в неведомую даль и летит все дальше и дальше, безвозвратно, словно встревоженная ночная птица. Хуршида встала с места и пошла проселочной дорогой сквозь туман, со скомканным письмом в руке и не заметила, как пришла домой. Увидев её побледневшее лицо и бессмысленные пустые глаза, Рахила испугалась.
- Что с тобой, доченька? Только не говори, что тракторист умер - сказала она. Хуршида обняла маму и сказала.
- Нет, мама, случилось более страшное, чем его смерть... Он уехал - заплакала Хуршида.
- Что ты говоришь?? Кто тебе сказал, что он уехал? Нет, этого не может быть. Это злые люди устроили розыгрыш, сообщив тебе ложную весть - сказала Рахила. Хуршида показала ей скомканного письмо Султана.
- Вот в этом письме все сказано - прослезилась она снова, обессилено присаживаясь на стул.
Разгладив скомканное письмо, Рахила начала читать, все шире и шире тараща глаза на каждой прочитанной строке. Прочитав письмо, она тоже инстинктивно помяла письмо в комок.
- Как я радовалась а, ой, как я надеялась, думая, что вы будете счастливы. А вышло наоборот. Мы опоздали. Это я виновата во всем. Идея с отъездом пришла мне голову слишком поздно. Пораньше надо было думать об этом, пораньше. О, Боже, до чего мы такие неудачливые! - говорила Рахила шепотом, со слезами на глазах.
- Доченька, ты сильно не горюй, лучше, иди в свою комнату и приляг, отдохни немножко, соберись мыслями. Плакать бесполезно. Сколько не плачь, сколько не терзай себя, все равно не можешь повернуть вспять воду в реке, которая утекла. Упущенного невозможно вернуть... С этими словами Рахила помогла Хуршиде раздеться. Хуршида шагала, не глядя под ноги, словно лунатик, который спит на ходу. Она зашла в свою комнату и бросилась на кровать и закрыв свою голову подушкой, горько зарыдала. Рахила поглаживая ей распушенные волосы, тоже плакала. Хуршида лежала там до самого вечера, и даже не хотелось ей есть свой ужин, несмотря на просьбу и мольбу своей мамы. Она закрылась в комнате, попросив мать не беспокоить её. Ночью Хуршиде снова приснился тракторист Султан. Он был в черном смокинге. Аккуратно причесанный, бритый, свежий как огурчик, с сигарой в зубах, сидел он за полевым столом под белой акацией у полевого стана. Рядом с ним сидела невеста в белом подвенечном платье, тощая, с чересчур длинной шеей, с большими, как у долгопята, глазами, с вздутым лбом, напоминающим планетарий, с длинными и костлявыми руками и большими тонкими ушами, похожими на уши летучей мыши. У нее был большой рот, но губы были тонкие. За другими столами сидели пьяные гости, многие из которых плясал председатель колхоза Кокюталов абу Саласаримсак ибн Гуслвожиб Тезактельбакезарувуч на танцевальной площадке, вскидывая брови, двигая шеями и шевеля задницами в такт музыки. Над женихом и невестой шевелились гроздья белой акации, нежно колыхаясь на весеннем ветру. Официанты наливали гостям молдавское вино "Изабелла" в хрустальные бокалы. Летели пробки от шампанского, шум гам, звонкий женский смех, мужской хохот, одним словом - веселье. Только Хуршида стояла в сторонке тихо плача. Пройдя сквозь толпу, она подошла к главному столу, где сидели жених и невеста, то есть Султан со своей спутницей жизни.