А родственники все подходили. На вешалке уже не хватало места, и шубы, пальто складывали прямо на пол.
Юрия удивило, что все это были пожилые и старые люди. Молодых, кроме Валерия, он не видел. Юрий всех пришедших знал, но только не мог понять, кто, кому и кем приходится. Были тут и кумовья, и свекры, и сватьи, и шурины, и девери, и золовки. Юрия смешили эти непонятные ему, теперь не употребляемые слова. Он понял только слово «теща».
— Давно, давно, сват, нужно было собраться всем, — пела Юркина мать, — сколько уже не сидели за одним столом? А ведь все-таки родные. Как-то разбрелись все, будто стадо на лугу без пастуха. Я иногда обо всех скучаю.
— Так, сватья, так! И корова мычит, когда в другой двор уведут.
«Что это за хреновина такая: сватья, сват?» — недоумевал Юрий.
— Тетя Надя! А ты кем приходишься моей маме? — спросил он.
— Золовкой.
Юрий засмеялся.
— Чего ты?
— Да как-то непривычно: золовка! Смешное слово. Я теперь тебя золовкой буду звать.
Они оба засмеялись, и тетя Надя щелкнула его по лбу.
…Все началось так, как бывало у деда. Сдвинули два стола. Валя накрыла их прозрачной розовой клеенкой. Потом шумно, весело все мыли руки, звякая медным соском умывальника, садились за стол, накрывали колени полотенцами, платками, а то и просто тряпицами, чтобы не засыпать брюки и платья мукой.
Юрий с Сережкой притащили на стол большую фанеру, припорошенную мучицей. Мальчишка не отходил от Юрия, во всем помогал ему. Мать принесла большущий, желтоватый от вбитых яиц ком теста.
— А ну, Иван Ефимович, покажи свою силушку!
Дядя Иван снял пиджак, засучил рукава.
— Не заездила тебя еще женка?
— Заездишь его! Вон какой бугай. Его на десяток жен хватит!
Дядя Иван самодовольно усмехнулся и начал месить тесто.
— Да осторожней ты, ножки у стола подломятся!
— Эх, жизнь моя окаянная! — взревел дядя Иван, тиская тесто.
— А почему это он месит тесто? — спросил Женька у Юрия, кивнув на дядю Ивана.
— Тесто обязательно месит мужчина. Для пельменей оно должно быть очень крутым. У женщины не хватит силы так промесить.
— Да не все ли равно, какое тесто?
— Для машинного, ненастоящего пельменя, конечно, все равно. А у домашнего пельменя мясо должно просвечивать сквозь тесто. И в то же время, когда пельмень варится, тесто не должно лопаться. Вот почему и месят его до твердости. Самая вкуснота в пельмене — сок, и тесто должно его сохранить. Поэтому, учти, настоящие пельмени едят только ложками. Проткнешь пельмень вилкой — упустишь самое вкусное: сок!
— Держи, сеструха! — проговорил дядя Иван и ахнул на доску ком теста почти каменной твердости. — Слона можно зашибить!
Довольный дядя Иван похлопал ладонью о ладонь, стряхивая муку, сел, закинул ногу на ногу и с удовольствием закурил. Женщины притащили на подносе гору рубленого мяса, натаскали тарелок, блюдец. В них каждый положил себе мясо.
Юрий и Женька не умели лепить пельмени, они занялись другим: растягивали тесто тугими веревками, резали эти веревки на кусочки и скалками раскатывали их в круглые тонкие, как бумага, сочни.
Юрий дал Сереже вместо скалки небольшую бутылочку, и тот принялся старательно раскатывать свои сочни. Они получались у него неровные, он расстраивался, а Юрий утешал его:
— Ничего, ничего, друг, старайся — получится.
Ему нравилось, что мальчонка суетился, тоже хотел что-нибудь делать — таскать, подавать.
— Это конное мясо? — спросил он, показывая на загруженный поднос.
— Почему конное? — захохотал Юрий.
— Вон как его много, будто из целого коня, — объяснил Сережа…
Работа закипела: все гости вилками, ножами подхватывали мясо и ловко завертывали его в сочни, лепили пельмени, похожие на пухлые уши, и укладывали их рядками на железные противни, посыпанные мукой.
Шумные разговоры, шутки, смех. Это была не работа, это уже началась вечеринка, хотя еще не выпили ни единой рюмки. Не полагалось. Должны же родные увидеть друг друга трезвыми глазами, трезво поговорить, узнать о жизни каждого.
— Значит, последние деньки доживает твой дом, сватья?
— Последний нонешний денечек! — весело откликнулась мать. — Сегодня вроде как проводины.
— А не жалко? Почитай, вся жизнь в этом доме прошла.
— Да ну его к лешему! Одна печка замучила. Дрова доставай, топи, воду таскай из колонки, тротуары долби, снег ворочай…
— А чего ты хорошего в коммунальном доме нашла? — раздраженно спросил дядя Иван.
— Вот тоже сказал! — всплеснула руками мать. — Да там же все удобства! Тепло, светло, горячая вода, ванная и другое прочее.